Щука с золотыми сережками
Шрифт:
— Дядя Ситков, расскажи, как тебя водяной без сапога оставил, — попросил кто-то из рыбаков.
Но Ситков только хмыкнул и нахмурил густые брови.
Эту историю он не захотел вспоминать, зато рассказал, как лет десять назад, перед самой войной, он участвовал в большой артельной тоне. Невод был метров на двести, и рыбы было поймано великое множество.
Когда невод был уже наполовину вытащен, с озера, через верх сети, на глазах у всех перепрыгнула в невод огромная щука. Развернувшись у берега, щука с силой ударила в сеть и прорвала невод в самом мешке, где битком было набито рыбы. Конечно, вся рыба ушла, осталось
Ситков, шутя, уверял, что захваченные в невод рыбы послали какую-нибудь шуструю рыбешку гонцом к водяному — просить помощи. Ничем другим не объяснить, почему щука прыгнула в невод из чистой воды. Ситков считал водяного начальником над всеми рыбами в озере.
— Да разве рыбы говорят! — возмутился Леня. — Как они могли послать гонца к водяному!
— Конечно, нет, — поддержал его Петя.
— А вот в этом как раз вы и ошибаетесь, Забавин! — вдруг сказал Викентий Иванович. — Пословица: «Нем, как рыба» — свой век отжила. Советские ученые не только подслушали, как «говорят» рыбы, но и изобрели способ поисков рыбьих стай по звукам, которые они издают.
Не только мальчики, но и рыбаки вытаращили глаза на профессора: «Не шутит ли?» Но Викентий Иванович не шутил. Он продолжал ровным, спокойным тоном:
— Оказалось, что рыбы сообщаются между собою звуками. Каждая порода объясняется по-своему. Одни — ртом или жабрами, их звуки похожи на чмоканье. Другие ударяют или трут лучами плавников, что называется — стрекочут. Третьи резко сжимают плавательный пузырь, и тогда слышны булькающие звуки. А так как звуки в воде слышны в триста раз сильнее, чем в воздухе, то и расслышать их рыбам легче. На Черном море есть рыбаки-слухачи, которые ныряют в воду и подслушивают движение рыбьих стай. Они даже узнают, что делают рыбы — кормятся или просто отдыхают. А ученые заменили слухачей гидрофонами и подслушивают «рыбий разговор» прямо с судна.
— Чем же рыбы слышат? — спросил Леня. — Ведь ушей-то у них нет!
— А вот и есть! — усмехнулся профессор. — У рыб есть слуховые нервы, они расположены на боку. Там даже чешуйки дырчатые. Кроме того, у некоторых рыб есть еще лунки на голове, наполненные особой слизью. И это тоже слуховой орган…
Изготовление сети под руководством профессора заняло не больше часа. Викентий Иванович решил спускать и поднимать намет прямо с лодки.
К омуту плыли на четырех лодках. А когда пришли на место, увидели на берегу человек десять колхозников во главе с Игнатом Перфильевичем. Они пришли помогать рыбакам и молча, чтобы не спугнуть рыбу, стояли у самой воды.
Сеть сбрасывали с двух лодок устьем вниз. Было видно, как, упав в воду и погружаясь, она постепенно приобрела- очертания купола. Когда грузила коснулись дна, рыбаки принялись тянуть веревки, пропущенные по краям сети, затягивая устье мешка. Все, что было накрытосетью, должно было остаться в ней.
Лодки, стягивавшие сеть, сошлись. Сеть была заперта накрепко. Оставалось поднять ее.
Солнце уже заходило, и от берега легли на воду черные тени. На берргу разожгли костер: Он отражался в воде и двигался, как будто живой красный зверь. Колхозники перекликались с рыбаками: «Скоро вы там? Помощников не надо?» А рыбаки, покрикивая: «Раз-два — взяли!», подтягивали сеть.
Вот она показалась на поверхности, вздувшись огромным черным
Потные рыбаки, низко склонясь к бортам, продолжали тащить сеть. То один, то другой распрямлялся на мгновение, вытирал лицо и снова хватался за край сети. Петя, Саша и еще несколько человек вынимали застрявшую в ячеях рыбу. Некоторые места сети были похожи на шубу, сшитую мехом наружу, — столько рыбы застряло в ячеях. Все участники охоты нет-нет, да и поглядывали в воду, ожидая, не покажется ли то чудище, которое они собирались поймать. Уже больше половины сети было вытащено в лодки, а тянуть становилось все труднее.
— Коряг нацепляли и поднимаем! — хмуро сказал кто-то из рыбаков.
— А может, это водяной держит? — опасливо спросил другой и отодвинулся от борта.
Говорили все почему-то шопотом.
— Скорее! Скорее!
Викентий Иванович сам взялся за сеть. Его большая сила тут была очень кстати.
В это мгновение в кругу, образованном сетью, показалась огромная щука. Она медленно и спокойно поводила длинной головой, оглядывая людей тусклыми темными глазами. Золотые планки на кольцах, продетых через жаберные кости с обеих сторон рыла, тускло поблескивали, когда шука поворачивала голову.
Викентий Иванович, увидев ее, как-то странно икнул и выпустил сеть. Спохватившись, он снова вцепился в веревки» рванул сеть на себя с такой силой, что щуку качнуло с боку на бок. Сеть пошла быстрее. Профессор тянул ее так, что чуть не опрокинул лодку, и приговаривал плачущим голосом:
— Давай, давай, товарищи!.. Еще, голубчики… Ну, совсем немного осталось!
Тут черная, обросшая мхом щука, больше похожая на бревно, чем на рыбу, вдруг перевернулась через голову, показала хвост и рванулась вниз. Все участники охоты разом закричали:
— Держи!
— Не сдавай сеть!
— Тяни сильнее!
— Попалась, голубушка!
Люди на берегу тоже что-то кричали.
И вдруг сеть напряглась, веревки словно зазвенели, таща за собой все четыре лодки. Послышался какой-то подозрительный треск, испуганные крики. Сеть внезапно ослабла, рыбаки в лодках попадали, а профессор, мелькнув в воздухе сапогами; свалился в воду.
Тут начался такой переполох, что невозможно было ничего понять. Кто-то вытаскивал профессора. Трое рыбаков ругались между собой, обвиняя друг друга в том, что сильно потянули, не дали слабину. А между тем сеть — двойная сеть! — болталась клочьями в воде, и рыбы стаей уходили в дыру, оставленную щукой.
Когда разорванную сеть подняли в лодку, стало совсем темно. Нечего было и думать о повторении лова. Лодки тихо пошли к берегу.
Разожгли костер. Викентий Иванович молча разделся и повесил свои гигантские сапоги на колья для просушки. Рыбаки все еще продолжали ссориться, как будто слабина или затяжка сети могла иметь какое-то значение при той силе, которой обладала щука.
А Саша, подкладывая в костер хворост, размышлял: «Столько трудов — и все напрасно! Неужели это чудовище и выловить нельзя?» Он обернулся и посмотрел снизу вверх на профессора, стоявшего у костра: