Щука с золотыми сережками
Шрифт:
А щука, словно поняв этот разговор, снова ударила в сеть. Теперь она била непрерывно. Но люди знали, что делать. С каждым ударом щуки они сжимали намет бортами лодок, и в конце концов щука оказалась зажатой между лодками в сдавленной сети. Тогда все опять налегли на весла.
На отмели Саша и Илья Евстигнеевич выскочили прямо в воду и подняли нижнюю часть сети вместе со щукой. К ним подбежал Петя. Щука только разевала рот — должно быть, теплая вода усыпляла ее.
Резким движением они забросили сеть в одну из лодок. Потом накренили лодку и зачерпнули в нее воды. Теперь щука лежала в воде, но уже не могла уйти. Раздвинув ячеи сети, рыболовы выбрали мелкую рыбу, попавшую вместе
Глава 27
Письмо из прошлого
Утром вокруг лодки, в которой лежала щука, толпился народ. Чуть ли не все колхозники пришли посмотреть на водяного.
Профессору еще ночью послали две телеграммы. В первой было написано:
Эту телеграмму подписали трое: Игнат Перфильевич, Петя и Саша. А вторую послал Забавин лично:
Сначала Петя пытался добавить это сообщение к первой телеграмме, но Саша и Игнат Перфильевич запротестовали. Они тоже видели эти слова на метке, но считали, что могут ошибаться и профессор сам разберется в надписи. Саша и Петя чуть из-за этого не поссорились.
Саша обиделся за профессора, потому что Петино дополнение к телеграмме звучало слишком вызывающе, обиделся и за себя: как только охота была закончена, Петя снова вылез на первый план. Саша обвинил его в ячестве, которое неприлично комсомольцу, а Петя рассердился и заявил, что это именно он открыл существование щуки Петра Первого и не позволит умалять своей роли в открытии. Игнат Перфильевич принял сторону Саши, но Петя не сдался и тут же написал вторую телеграмму.
По высокому небу плыли легкие облака, порой закрывая солнце и бросая зубчатую тень на озеро и берега. Было уже за полдень, а люди все не уходили и продолжали рассматривать щуку.
Она изредка встряхивала головой. Тогда ее сережки позванивали, и те, кто был у самой лодки, могли различить знаки на пластинках. Знаки эти почти стерлись, но некоторые буквы сохранились, я можно было прочесть:
Петя разобрал надпись раньше всех:
Каждый мог убедиться, что Петя совершенно правильно предположил происхождение этих золотых пластинок. Только Саша усомнился и спросил, почему последнее слово кончается буквами «ия», тогда как надо бы написать «ии». Петя очень быстро нашел ответ: во времена Петра Первого еще не было обязательного среднего образования и дьяк, выбивавший надпись, мог ошибиться.
Это Петя всегда умел — уйти от существа спора да еще выставить себя же обиженным… Потом Петя вспомнил, что теплая вода вредна их пленнице, и Саше пришлось разрешать новую проблему. Щука уже начала засыпать, дыхание ее становилось все медленнее и медленнее. Саша предложил поставить на берегу моторчик с длинным шлангом. Шланг отвели на глубокое место, моторчик начал качать воду, и щука стала оживать.
Серая машина зашуршала колесами по гравию и остановилась
— Ну как, жива?
Не ожидая ответа, он пошел к лодке. Толпа расступилась, пропуская его, а за ним и тех, кто поймал щуку.
Викентий Иванович нагнулся к лодке и бесстрашно просунул руку сквозь прорезь в сетке прямо к жабрам щуки, на которых поблескивали острые зубы. Ухватив пластинку, он повернул ее к свету.
— Она самая! — удовлетворенно сказал он и, улыбаясь, обернулся к Саше и Пете: — Ну, здравствуйте… Молодцы! Право слово, молодцы!
Леня, вертевшийся до приезда профессора у самой лодки, а теперь оттесненный назад, отчаянно пробивался сквозь толпу. Наконец он сумел просунуть голову из-за чьей-то спины:
— Если бы не я, они бы и не поймали!
Петя зашипел было на него, но Леня уже протолкнулся к Викентию Ивановичу, да и Саша поддержал братишку:
— В самом деле, Викентий Иванович, это все Леня.
Профессор притянул к себе Леню, поднял его и поставил на нос лодки в таком близком соседстве со' щукой, что Леня сразу поджал одну ногу и некоторое время простоял на ней, как гусь на красной лапке.
— Как же это ты ухитрился? — спросил Викентий Иванович. — А ну-ка, Леня, рассказывай, это для науки интересно!
— Я и посоветовал им по-научному…
Окружавшие лодку колхозники засмеялись. Леня даже смутился: а не сказал ли он какую-нибудь глупость?
Профессор поднял руку, умеряя возникший вокруг шум: — Тише! Дайте человеку говорить… Так что же ты им, Леня, посоветовал?
— Я им сказал, чтобы они ловили щуку электричеством!
— Электричеством? — удивился Викентий Иванович и тут только увидел металлические листы и провода, лежавшие возле лодки. — Как же это ты придумал?
— Я не придумывал… Я еще не мастер, я еще только перешел в пятый класс. Это они мастера. — Он указал на брата и Петю. — Только они никак не могли ее поймать, а я сказал: «Викентий Иванович рассказывал об электрической ловушке — почему же вы не можете поймать электричеством?» Они и поймали!
— Ну что же, Леня, будешь моим помощником? — Викентий Иванович поднял его, прижал к груди и поцеловал.
К берегу торопливой походкой подошел Дмитрий Николаевич. Саша и Петя переглянулись. Появление директора детского дома не обещало им ничего хорошего. За хлопотами они и забыли предупредить вчера, что уходят на ночную ловлю. А когда щука оказалась пойманной, им уже стало совсем не до того. Вся их «научная экспедиция» не отходила от лодки до утра. Обменивались впечатлениями, вспоминали подробности охоты и при свете факелов рассматривали пластинки сережек. Им-то, конечно, это можно было бы простить — они все-такй взрослые. Но вот как будет с Леней? Не его ли ищет Дмитрий Николаевич?
Дмитрий Николаевич прошел между зрителями, поздоровался с профессором и, пожимая руку Викентию Ивановичу правой рукой, левой вытащил Леню из-за спины профессора.
— Вот ты где, Голубков! — Дмитрий Николаевич так посмотрел на Леню, что тот смутился. — А ты знаешь, Леня, что весь наш коллектив беспокоится о тебе? Из-за тебя дежурный твоей группы, староста и пионервожатый получили от меня выговор.
Леня выпрямился и взглянул прямо в строгие глаза Дмитрия Николаевича:
— Простите меня, Дмитрий Николаевич, я виноват… Но я же это сделал не для озорства — меня наука увлекла… Вы только посмотрите сюда… — Он потянул за рукав Дмитрия Николаевича, заставив его обернуться к лодке. — А я больше, вот честное пионерское, никогда так поступать не буду! Мы просто не могли раньше времени говорить о том, что будем ночью щуку ловить: а вдруг бы ничего не получилось?