Screenplay 3. Потерянная
Шрифт:
– Посмотрим, чем тут угощают?
Мы оба старательно делали вид, что забыли о нашем поцелуе, как будто это случилось не с нами и не здесь. Рональд – не знаю по какой причине. Я – по причине того, что не представляла, как с этим быть и как к этому относиться. Особенно учитывая новые обстоятельства. Голова просто шла кругом.
Пакет был довольно объёмным, и я по очереди извлекла из него двухлитровую бутылку воды, хлеб, фрукты, овощи, пачку чая, банку кофе, несколько вакуумных упаковок с мясной нарезкой, сахар, пластиковые стаканы, влажные салфетки, зажигалку, колоду игральных карт,
В этот момент через наше единственное крошечное окно в комнату закинули охапку хвороста и вслед за ней несколько маленьких брёвнышек. Ну да, у нас же тут печка в углу. Сверху на ней стоял маленький котелок.
– Зажжём камин? – предложил Рональд, поднимаясь и потирая ладони.
Мы пили кофе, на столе лежали сандвичи, но кусок не лез мне в горло. Я просто сидела перед остывающим стаканчиком, закрывшись рукой и закусив губу. Рональд тоже не притрагивался к еде. Выстукивал пальцами (длинные пальцы) незатейливую мелодию по бурой столешнице, сдувал парок со своего кофе.
– Сейчас бы водки выпить, да, Лиз? – он участливо вытянул шею.
– Ага. И стаканом закусить, – пробубнила я, поднимая на него глаза. – Что вы, американцы, о нас, русских, только не думаете…
Он спокойно улыбался, рассматривал меня.
– Тебе нужно поесть, – придвинул ко мне бутерброд.
– Тебе тоже, – ответным жестом я передвинула бутерброд к нему.
– Хорошо, но ты съешь это первой. И если с тобой ничего не случиться, я пойму, что еда безопасна.
Я хлопала глазами, Рональд ухмыльнулся:
– Помнишь, у Марка Твена был такой лорд-отведыватель?
– «Принц и нищий»? – с трудом припомнила я.
– Ну да. Обычно я не страдаю приступами чрезмерной щепетильности, но что поделать. Ты ведь любишь попадать в истории, и теперь у тебя новая должность. Будешь проверять, не отравлена ли моя еда.
Он по-птичьи наклонил голову с интересом уставился на меня. Всё-таки он очень милый, но…
– Мне не хочется есть, Рональд.
– Ну, значит, будем голодать вместе, – поник он.
– Это шантаж, мистер Шелтон, – сказала я строго, но лицо его было непроницаемым. Пришлось взять сандвич и начать медленно жевать. Вкуса я не ощущала совсем, будто во рту у меня находились опилки или солома. Рональд удовлетворённо кивнул и тоже принялся за еду.
– Знаешь, что я сейчас чувствую? – спросил он, добавив в голос вкрадчивости.
– Что? – у меня перед глазами встала сцена с поцелуем, и я судорожно повела лопатками.
Не хочу ничего обсуждать сейчас. Не до этого. И не до этого дурацкого бутерброда. Я отложила его в сторону.
– Острую нехватку камер, режиссёра и всей этой съёмочной толпы.
– Надо же…
– Нет, правда. Вот смотри…
Он замолчал, откусил от сандвича и поднёс его вплотную к моим губам. Бровью отдал приказ. По его глазам я поняла, что продолжения не будет,
– Декорации потрясающие, – продолжил он, после того как я откусила от его сандвича, – я в наручниках, похищенный, в лесной глуши, в каком-то сарае, ужинаю с прекрасной леди, эта лампа, эта печка, это всё, – он широким жестом обвёл комнату, – это не из реальной жизни, это из какого-то фильма, из вестерна. И я сбит с толку. Почему здесь нет камер? Почему никто не говорит мне в какую из них смотреть? Почему никто не поправляете мне грим? И где вообще мой текст, хотел бы я знать? Где сценарий? Я не привык работать в таких условиях!
Всё ещё пытается отвлечь меня. Дурачится, как будто мы действительно на съёмках. Жаль, что киноакадемия никогда не сможет по достоинству оценить его в этой сцене: если Рональд за что-то и заслуживает награду, так это за ту роль невозмутимого оптимиста, которую играет сейчас.
– Каждый рад бы жить по заранее написанному им же самим сценарию, – пробубнила я.
– Но жизнь никогда не бывает организована так же правильно, как кино? – спросил Рональд беззаботно.
Я бросила на него хмурый взгляд и отвернулась к стенке.
И как мне теперь быть?
Понемногу я приходила в себя и уже могла достаточно ясно соображать. Если раньше эта обстановка и была декорациями, во всяком случае для меня, то теперь она стала реальностью. Перестав быть кукловодом, управляющим развитием этого представления, я сама переместилась на сцену. Но какая у меня роль, я не понимала. Что я должна сыграть теперь? Я была в растерянности. А может, и не нужно ничего играть? Может, нужно просто жить? Смириться с ситуацией?
Итак, разберёмся в ситуации. Меня, переводчицу сопровождающую голливудскую звезду мистера Шелтона, похитили вместе с ним и удерживают в лесной глуши опасные (я это знаю) преступники. Они требуют выкуп, и я должна помогать им вести переговоры с заграничным доверенным лицом мистера Шелтона. Получив деньги или их алмазный эквивалент, они отпустят нас на свободу. Скорее всего, опять накачают транквилизаторами и оставят в каком-нибудь заброшенном доме, чтобы, очнувшись, мы самостоятельно добрались до людей. Я бы во всяком случае так и сделала. Что будет дальше? Рональд вернётся к съёмкам фильма? Или поспешит покинуть эту безумную страну на своём прекрасном личном самолёте при первой возможности? Нужно уточнить.
– Рональд?
Он отвлёкся от пейзажа за окном, локтями упёрся в столешницу, голова опустилась на кулаки.
– Да?
– Когда нас отпустят, что ты будешь делать?
– Зашью датчик GPS себе под кожу, – смеётся он.
Смеётся заразительно, я тоже не могу сдержать улыбку.
– Ну а всё же? Сразу уедешь или продолжишь работу над фильмом?
– Если и продолжу, то уже в другом месте. У нас плотный график. Локации находятся в нескольких странах, следующая, например, в Азии, в храмах Ангкора. Ты слышала про него что-нибудь?