Сдать королевство, женить Императора
Шрифт:
— К чему вы клоните? — спросила без обиняков в надежде, что мне не придется выслушивать еще три тонны словесных кружев.
— Я мог бы предложить вам остаться в замке, — поняв меня правильно, улыбнулся он.
— В качестве кого? — уточнила я равнодушно, всеми силами показывая, что его предложение меня не интересует.
При мысли о том, чтобы работать под началом Лайонела, меня начало знобить. Каждый день видеть его, мучиться от глупых воспоминаний, да еще наблюдать, как он ведет под руку молодую жену? Нет уж, увольте, я конечно умею терпеть боль, но должны ведь быть у нее хоть какие-то границы!
—
От возмущения я сжала кулаки, боль тут же пробежала по раненой руке, но я не обратила на нее внимания. Выпрямилась на кровати, смерила Лайонела презрительным взглядом и процедила ответ сквозь зубы:
— Выметайтесь отсюда и не смейте больше предлагать мне ничего подобного.
Лайонел опустил голову, его лицо закрыли темные волосы, так что эмоций на нем я разглядеть не смогла. Когда он поднялся, выглядел уже совершенно спокойным, даже холодным. Прежде, чем уйти, он поклонился, но больше не сказал мне ни слова.
Как только за ним захлопнулась дверь, я выдохнула, и вместе с воздухом из тела разом исчезла вся ярость. Я откинулась на подушки, отвернулась от окон, чтобы горничная не видела моего лица, уткнулась носом в одеяло и почувствовала, как оно намокает от слез.
И угораздило же меня влюбиться в такого козла!
Глава 14
Лайонел
Выходя из спальни Войцехи, я с трудом сдерживал довольную улыбку. Настоящая Императрица, гордая и непреклонная, в гневе она выглядела еще более красивой, даже соблазнительной. Досадно это признавать, но, похоже, матушка была права, когда говорила, что ни одна из принцесс не может стать мне достойной супругой. Правда, теперь мне надо как-то убедить Войцеху в том, что я не такой козел, каким только что себя выставил: впрочем, она женщина умная, к тому же слышала наш разговор с тем министром, Гасконом Ташо, и должна все правильно понять: только в гневе раскрывается истинная сущность человека, и иногда приходится провоцировать собеседников, чтобы узнать их.
Все же есть вероятность, что она откажет мне, но попытаться стоит: у меня уже появились идеи на счет того, как обойти условия договора, и если все удастся, то я смогу заполучить не только красивую, энергичную жену, но и отличную союзницу. Которую, вероятно, даже смогу полюбить.
Вспоминая, как горели яростью голубые глаза, я снова улыбнулся. Однако при каждой мысли о Войцехе в памяти всплывал и другой образ: свободной, сильной северянки с лицом, скрытым за змеиной маской. Сердце мучилось от легкого чувства вины, и я оправдывался перед собой, снова и снова повторяя, что жизнь не должна замирать в далеком прошлом.
Перед входом в мои покои уже дожидался Пьер. Рядом с ним стояла Ханна, они о чем-то мило беседовали до тех пор, пока принцесса не заметила меня. Она тут же отвела взгляд, ее скулы едва заметно покраснели, но когда я приблизился, Ее Высочество уже совладала с собой и сделала реверанс.
— Ваше Величество, я взяла на себя смелость прийти, чтобы осведомиться о вашем здоровье и поблагодарить вас за спасение моей дорогой сестрицы и любимой тетушки, — пролепетала Ханна, сейчас в ее поведении не было ни намека на ту
— Благодарю за заботу, — я наклонился и коснулся нежной руки принцессы губами. — По правде говоря, Ее Величество сделала для моего спасения гораздо больше. Думаю, вам стоит навестить ее.
Ханна кивнула и поспешила удалиться, Пьер проводил ее долгим взглядом.
— По-своему интересная девушка. Если бы кто-то взялся ее учить так же, как отец Войцехи в своем время учил дочь, из нее вышел бы толк, — задумчиво пробормотал он, когда подол темно-синего платья скрылся за поворотом.
— Уж не ты ли претендуешь на роль учителя? — шпион и в самом деле выглядел крайне заинтересованным, но лишь пожал плечами, оставив мой вопрос висеть в воздухе.
Когда мы вошли в гостиную, там уже вольготно расположилась матушка. Она потягивала местный травяной сбор, которым тут обычно заменяли чай, и выглядела весьма довольной.
— Что рассказал мой несостоявшийся убийца? — спросил я, опускаясь в соседнее кресло. Горничная тут же засуетилась, подавая отвар и мне.
Поклонившись, девушка сообщила, что ужин, а также все мероприятия, назначенные на завтра, отменены в связи с нездоровьем королевы. Улыбка матери стала еще шире. Она точно как-то во всем этом замешана, но не лично же она шпиона послала? Решив оставить эту загадку на потом, я посмотрел на Пьера в ожидании ответа. Он заговорил лишь после того, как служанка удалилась, унося с собой пустые тарелки.
— Зовут его Антони Орлик, сын мелкого барона, владения которого хоть и расположены недалеко от столицы, но крайне малы по площади, — начал перечислять шпион, тут же приобретая серьезный и деловой вид.
Да, я помнил, что Войцеха просила не допрашивать свидетеля без нее, однако неизвестно, сколько времени ей потребуется на выздоровление, а информация требовалась как можно скорее. К тому же, сам лично я с ним еще не беседовал и планировал провести повторный допрос, когда королева поправится.
— Наш убийца оказался крайне разговорчив. Он утверждал, что не намерен скрывать лица в борьбе за свое королевство, потому что «его дело правое», — последнюю фразу Пьер процитировал, встав в пафосную позу и высоко задрав подбородок. — Когда же его пафос сбил наш палач, он со скорбным видом сообщил, что, как и правящая династия, ратует за сохранение Даграсом независимости, и что убить вас ему приказала регент.
Не поверив своим ушам, я заставил Пьера повторить обвинение еще раз. И хоть до конца в него не поверил, в душу все же закралось низкое сомнение. Что если она заманила меня сюда, чтобы прикончить? С другой стороны, ее поведение говорит совсем об ином.
— С вашего позволения, Император… — медленно протянул Пьер.
Я кивнул, позволяя ему продолжить, и шпион озвучил мои собственные догадки:
— Ее Величество активно участвовала в придворных интригах до замужества. Ее любимые методы — яд, подкуп разбойников и скрытые убийства во сне, однако чаще всего она предпочитала громкие подставы, после которых у ее цели не оставалось ни единого шанса на свободу. Она никогда не применяла столь картинные методы, как обрушение люстры, и не пользовалась услугами восторженных юношей — по крайней мере, для устранения политических противников.