Сдайся мне
Шрифт:
Медленно киваю, скосив взгляд вниз.
— Мы нарушаем общественный порядок, — говорю, когда движению моих губ больше ничего не мешает. — Это хулиганство, оно наказывается штрафом либо арестом до пятнадцати суток. А в случае если нас нечаянно застукают дети…
— Сексуальная мелкая зубрилка, — перебивает меня Мирон, сверкая нахальной улыбкой.
Он утыкается лбом в мое плечо и тяжело дышит. Постепенно дыхание возвращается в норму, пальцы больше не впиваются в мой бок с таким вибрирующим напряжением, он успокаивается,
— И какой же там штраф, зефирка? Я разорюсь?
— До двух с половиной тысяч вроде бы…
— Долларов?
— Вообще-то, мы живем в России, здесь другая валюта.
— Тогда, думаю, можно и рискнуть, уж два с половиной рубля на тебя я найду, — он опять смеется надо мной, намекая на недоразумение, произошедшее несколько дней назад.
Вздрагиваю, когда Мирон снимает со своего плеча мою руку и прикасается губами к костяшкам по очереди.
— Пошли греть твои лапки, трусишка, а то замерзнешь окончательно, будешь потом сопливить.
Не особенно нежно меня сдергивают с капота, и я, исключительно чтобы не шмякнуться Мирону под ноги, обвиваю его ногами, покрепче ухватившись руками за шею.
Он открывает дверь со стороны пассажира, наклоняется, осторожно усаживая меня на кожаное сиденье, и специально сам пристегивает ремень безопасности, нависнув в опасной близости от моего лица.
У меня затылок ноет, когда я резко подаюсь назад и врезаюсь им в подголовник.
— Ты чего шугаешься так? Правда, что ли, боишься? — хмыкает, регулируя спинку так, чтобы я на ней не лежала.
— Лучше бы я вызвала такси…
— Вот не ценишь ты все-таки свою попку, фея. Знаешь, что водилой вообще кто угодно может устроиться? Ты ведь, подозреваю, не на «бизнесе» катаешься?
— Зачем я буду переплачивать, если на обычном тарифе до места меня все равно довезут? Буржуй.
— В показаниях путаешься, Динь. То ты настолько жаждешь хорошей жизни, что готова спутаться с каким-нибудь папиком, то говоришь, что машины друг от друга не отличаются. Ну у меня же в тачке, например, явно поприятнее будет, чем в какой-нибудь вонючей раздолбанной девятке?
— Уж лучше девятка, чем ко мне будут…будут…домогаться!
— Это я-то домогаюсь, зефирка? Да я вообще в данный момент тебя не трогаю. В отличие от некоторых, — уголок его рта взлетает, а я не сразу понимаю, на что именно намекает мне Мирон.
А потом я шевелю пальцами и тут же отдергиваю руки, потому что, оказывается, все это время теребила его расстегнутую куртку.
— Так что не мне здесь грозит пятнадцать суток. Смотри, котенок, будешь и дальше точить об меня свои коготки, сдав тебя строгим дядям. Вспомнишь свою отвязную молодость, а? Понравилось тебе в обезьяннике сидеть? — Мирон возвращает мои руки себе на грудь.
— Все ты виноват.
— То есть я сам себе тогда тачку
Приказываю себе замереть и совсем не двигаться, потому что моему носу опять слишком приятно. От смеси запахов голову кружит.
— Извини… — все-таки признаю свою вину. Я взрослая и не буду больше за свой глупый поступок перекладывать на него ответственность. Портить чужое имущество никому не позволено, даже если ты страшно обижен на его владельца.
Мирон ничего не отвечает. Закрывает быстро дверь и спереди обходит машину, секунд через тридцать оказавшись рядом со мной. Он заводит двигатель и включает печку, регулирует ее так, чтобы поток теплого воздуха дул прямо на меня.
Только ему было совсем не обязательно это делать, мне становится тепло от такого внимания и заботы, которая некоторым может показаться слишком навязчивой.
Глупая ты, Диана. Глу-па-я.
— А куда мы едем?
Я точно знаю, что на прошлом повороте Мирону нужно было повернуть, но он почему-то проехал вперед. К моему дому больше нет никаких объездов, так что я моментально напрягаюсь из-за странной сложившейся ситуации.
Прикатимся сейчас к какому-нибудь мосту в качестве показательной порки, а убежать я не смогу. Совсем уже не знаю, что у сидящего рядом со мной человека в голове.
— Тебе все еще холодно, фея, или на этот раз ты трясешься уже от страха? — хмыкает Мирон, на пару секунд скосив взгляд в мою сторону.
— Прохладно, — увиливаю от правды. — Так куда?
— Не доверяешь мне?
— А у меня есть основания доверять?
— Расслабь попку, кроха. Я всего лишь хочу тебя накормить. Ну и сам примазаться за компанию, с утра не жрал со всеми этими квартирами.
— Зачем ты смотришь квартиры в Питере? — я ерзаю на сиденье и на самом деле не понимаю, какой ответ хочу услышать.
Мирон хочет снять для кого-то квартиры? Купить? Для…для девушки? Ведь я точно знаю, что сам он живет в Москве.
— Для себя. Устал я от официальной столицы нашей родины, в Питере как-то поспокойнее. И недвижка всегда была неплохим вложением денег, тот боров из сауны хорошо отвалил мне за работу, опустошу заначку и в путь. Увереннее себя чувствуешь, когда у тебя есть свой угол.
Он присматривает квартиру для себя? Правда для себя, мне не послышалось?..
— У меня есть своя комната. Съемная только… — говорю невпопад.
— Тебе тогда в содержанки надо было метить, а не в «сопровождение». Папики иногда покупают квартиры своим девочкам.
Я тут же сникаю. Последняя фраза Мирона прозвучала настолько обидно, что у меня начинают дрожать ресницы из-за подступивших слез.
Отворачиваюсь к окну и пытаюсь разглядеть что-то помимо бьющего в глаза света уличных фонарей.