Сдайся мне

Росс Софи

В какой-то момент голова начинает кружиться сильнее, и Агата предлагает мне пойти подышать свежим воздухом на балкон. Через пару минут становится и правда лучше, поэтому я решаю вернуться. Сестра остается на балконе, а я по дороге в гостиную сталкиваюсь с Яном, который, кажется, собирается составить компанию Агате.

— Ты в порядке? — второе столкновение происходит с Мироном.

У него в руках стакан с какой-то мутноватой жидкостью.

— Можешь за меня не волноваться. Я ведь такая же гостья, что подумают остальные? —

хочу обойти его, но это не так просто, когда Мирон запирает мне проход рукой.

— Сверни в другую сторону, спальню тебе покажу.

Мои брови ползут вверх.

— Это не то, о чем ты подумала, зефирка. Держи, — он протягивает стаканчик со странным содержимым мне. — Не бойся, у меня нет цели тебя отравить.

— Что это?

— Сорбент. С ним должно стать получше.

Я выпиваю все до последней капли, по пятам топая за Мироном в его личную спальню. Дышу глубоко, прислушиваясь к собственному телу. Не стоило мне пить, чувствую себя отвратительно.

— Как тебе? — посмеивается Мирон, когда мы оказываемся внутри.

— Здесь же только матрас… — растерянно обвожу взглядом абсолютно пустую комнату.

— Мебель еще не успели привезти. Хочешь присесть?

Я киваю, и Мирон с помощью канцелярского ножа вскрывает упаковку матраса. Откидывает пленку, вырезанную с трех сторон, назад, и забирает у меня из рук пустой стакан. Стеклянный, не пластиковый.

— Хорошая колонка, Диан. Мне понравилось, — разрезает повисшую тишину хрипловатым голосом.

— Ты открыл?

— Да, распечатал, когда ты ушла. Не поверишь, но я сам на подобную заглядывался. Хочу обустроить себе умный дом.

Улыбка на его лице мне нравится гораздо больше хмурого выражения и напряженно сдвинутых бровей.

Я сажусь на самый край матраса, Мирон практически падает рядом со мной, тут же откинувшись на спину. Еще одна слишком долгая минута, когда никто из нас не произносит ни слова.

— Как учеба? — он снова берет ведущую роль на себя.

— Нормально, — машинально отвечаю, не углубляясь в детали.

— Общаешься со своим мальчиком?

— С Алексом? Он редко появляется в университете, но мы начали переписываться. А как у тебя дела? С Виолой, — у меня дрожит голос.

— Я ее с детства знаю, в одной песочнице росли. Ее отца потом в Питер перевели, они переехали. Не ревнуй, Динь-Динь.

Дергаюсь, когда волосы с одной стороны начинает немного тянуть. Я оборачиваюсь и вижу, как Мирон пальцами играет с ними — накручивает сделанные плойкой пружинки и отпускает их, приподняв уголок рта с одной стороны.

— А если я хочу ревновать? Хочу иметь право на это? — я не выдерживаю.

Рывком поднимаюсь на ноги. Сразу поворачиваюсь лицом к Мирону, потому что не видеть его сейчас еще страшнее.

— Мне уже давно не семнадцать.

Голос звучит слишком обиженно.

— Поверь, я успел это заметить, — его взгляд блуждает по моему телу.

— Что тебя останавливает? Почему

ты всегда выбираешь не меня?

— Потому что таким хорошеньким правильным девочкам не место в моей жизни. Я разобью твое маленькое сердечко, Динь-Динь. Уходи, пока еще можешь это сделать.

— Не уйду… — срывается быстрее, чем я успеваю подумать.

Он приближается ко мне. Подходит вплотную, заполоняя собой все пространство. Это кружит голову, колени дрожат, а кожа покрывается предательскими мурашками. Его запах, его горячее дыхание на моих губах…

Глава 10

Мирон поправляет мне волосы с такой нежностью, что я будто заново влюбляюсь в него. Пальцы с немного шершавыми подушечками скользят по коже, заводят за ухо несколько прядок, поглаживают щеку и опускаются к губам.

— Я постоянно о тебе думаю, — шепчу, чувствуя прикосновение пальцев к нижней губе.

— Даже по ночам?

— Особенно по ним… — честно выпаливаю я.

— Какая плохая фея мне попалась, — Мирон усмехается, нависнув надо мной, прижав меня к стене всем телом.

Я пикнуть не успеваю, когда его горячие губы вовлекают мои в поцелуй. Его язык скользит по моим зубам, толкается в рот, Мирон углубляет это безумие, протискивая руку между стеной и моей спиной, чтобы совсем вдавить в свою твердую грудь.

Мы целуемся долго. По-взрослому, с языком. Все это время Мирон исследует мое тело, а я боязливо сжимаю его футболку на плечах, привстав на носочки.

— Держись, обезьянка, — он подхватывает меня под попу и несет к матрасу.

Опускает на него осторожно, сам ложится сверху. Ребра сдавливает, становится трудно дышать, когда Мирон прижимается твердым бугром между моих раздвинутых ног.

— Раздавил тебя? Блин, прости, зефирка. Мозги из-за тебя плавятся, я вообще не соображаю.

— Ты тяжелый такой, — ерошу волосы на его затылке.

— Это просто у тебя слишком мало мышц, мне иногда кажется, что тебя можно двумя пальцами сломать.

Я подаюсь вперед и кусаю его за нижнюю губу. Дерзко и провокационно.

Обвиваю ногами, когда Мирон пытается отстраниться. Лучше мне дышать через раз, чем потерять тепло, которое волнами исходит от его взвинченного напряженного тела.

— Черт, зефирка, выпусти меня, — он держит часть своего веса на локтях, стараясь сильно не давить на мою грудную клетку. — У меня дверь здесь пока не запирается, слышишь?

Отчаянно мотаю головой и снова прошу поцеловать меня. Очень тихо, облизывая губы. Они распухли и пульсируют.

— Ты — одно сплошное искушение.

Тяжелая ладонь оказывается на моем бедре. Платье задралось, когда Мирон уронил меня на матрас, и теперь он может беспрепятственно гладить голую кожу.

Несколько точек на шее обжигает огнем, когда Мир добирается губами до нее. Лижет, кусает, втягивает кожу в рот. Ухмыляется, рассматривая свою работу.