Сдаю комнату в коммунальной квартире

Николаева Ната

— Сразу хочу предупредить, что подруга тебе звонить не будет, — продолжил он. — Думаю, сейчас они с мужем собирают вещи.

— Почему? — не поняла я.

— Я дал ему сутки на отъезд.

— Ты… — до меня дошел смысл его слов. — Ты выгнал их из дома? С какой радости? Ты ненормальный, что ли? Разворачивайся, мы едем назад! Я должна…

— Нет, — холодно сказал он. — Разворачиваться я не буду. И ты ничего не должна делать. Делать должен был я. Мне надо было вызвать патруль или самому прикончить Марека. Он прекрасно это знает. Любой оборотень, покидающий

пределы своего мира, идет на осознанный риск. Уверяю тебя, Марек высоко оценил мою снисходительность.

— Ты выгнал их из дома! — повторила я.

— Взгляни на это с другой стороны. До встречи с твоей подругой Марек задрал трех человек из станицы. В него стреляли не из-за кур.

Я поперхнулась и уставилась на Максимилиана.

— Если Марек сорвется и перестанет себя контролировать — это может произойти в любое полнолуние — станице придет конец. Я не могу потворствовать потенциальному убийце. Ему не место в вашем мире. Или для тебя ничего не значат жизни их соседей?

— Значат! — выкрикнула я. — За кого ты меня принимаешь — не значат? Просто… Ну, переедут они. А там, на новом месте, рядом будет другая станица, деревня или даже город. Другие Поганки, только Нижние или Средние. Какая к черту разница, Макс?

— Они уйдут к нему домой, — объяснил Максимилиан. — Твоя подруга будет пить зелье или носить оберег. Все жены оборотней так делают.

— Жить среди оборотней? — вздрогнула я.

— Не захочет — останется здесь, — пожал плечами он. — Ей я не выставлял никаких условий.

Я отвернулась и уставилась в темное окно. На меня навалилась тоска. Что же я наделала? Поставила Татьяну перед жестоким выбором — уходить в чужой мир или жить здесь, тоскуя по своему странному, но, несомненно, заботливому мужу! Век бы их патруль искал, в такую глушь, как эта ферма, никто не забирается. А я им к порогу беду привела. Дернула меня нелегкая поискать определенности!

Тут я вспомнила про трех убитых станичников и закусила губу. Почему-то я была уверена, что Максимилиан не лжет на этот счет. Он тоже прав — оборотень не должен жить рядом с людьми. Все по-своему правы — и он, и Марек, и Таня. Одна я не права. Не надо было прибегать к помощи Феликса и искать их убежище. Лучше бы я жила, терзаясь прежней неопределенностью. Что мне делать с открывшейся правдой?

— Маша, я понимаю, тебе сейчас тяжело… — негромко заговорил Максимилиан.

— Оставьте меня в покое! — взорвалась я. — Это все из-за вас! Пока вы с Феликсом не вторглись в мою жизнь, все было нормально. Кто подбил меня на поиски Тани? «У меня свои методы…». Ваши методы хороши для вас. А у меня от них одни неприятности выходят!

— Маша! Откуда я мог знать, что мы наткнемся на оборотня? Таких дураков, как Марек и твоя подруга еще поискать надо!

— Это такую дуру как я, надо поискать! — прошипела я. — Пустить в дом двух рогатых проходимцев, которые морочат голову мне, моим родственникам и соседям! Позволить пользоваться своей собакой! Устроить подлость подруге! И это только малый перечень моих ошибок!

— А мне казалось,

у нас появилось доверие и взаимопонимание, — удивился Максимилиан. — Ты же пообещала выйти за меня замуж!

— Я передумала!

— Так вот ты какая…

— Да, ветреная и непостоянная, — парировала я. — И извольте перейти на «вы». Я не желаю…

— Со мной корешиться, — подхватил он. — Все понял, не буду навязываться.

— Заткнитесь!

Он заткнулся и даже убрал рога. Весьма кстати, потому что впереди на дороге показался пост полиции. Мне совершенно не улыбалось застрять на трассе, доказывая бравым гаишникам, или как там они сейчас называются, что рога — личное дело каждого мужчины.

Но ни этот, ни следующий пост не препятствовали нашему стремительному возвращению в город. Джип летел по темной дороге на предельной скорости и я, не любившая быстрой езды, была этому рада. Меня тяготило замкнутое пространство салона, обрекавшее меня на уединение с Максимилианом. Хотелось добраться домой, позвать Барона, обхватить его за шею. Честно рассказать ему про Таню и Рэсси, не скрывая своей роли в истории. Может быть, поплакать. Барон меня поймет и утешит.

Мы пересекли старый мост. Максимилиан остановил машину.

— Нас арестовали? — очнулась я.

— Нет. Я иду поздороваться с Найдой, — сообщил он. — Хочу поблагодарить ее за спасение, узнать, как ей живется. Подождите минуточку, я надолго не задержусь.

Я откинулась на сиденье и стала прислушиваться к голосам снаружи.

— Совсем оборзели! И закона нет, чтобы посадить. Где это видано — с луками по лесу бегать? Ты-то сам как? Сотрясение не заработал?

Максимилиан что-то ответил. Радостно залаяла Найда. Видимо, мохнатой девочке по душе пришелся рогатый кобель! Вон, прыгает, лапами его толкает.

— Фу, Найда! Сидеть! Она последние дни сама не своя.

— Бродячих собак много, брат. Дразнят, хвастаются.

— Как сбесились, — охотно подтвердил полицейский. — Каждую ночь воют, по берегу мечутся.

— Весна, — туманно проговорил Максимилиан. — Скоро все закончится, брат. Все будет, как прежде.

— Дай-то Бог, — вздохнул полицейский.

Максимилиан погладил Найду по голове и вернулся в машину. Хотелось пить, но не задерживаться же возле магазина для покупки воды. Я напомнила себе, что езды до дома не больше пятнадцати минут. Заварю чай, сварю себе порцию овсянки…

Удар по тормозам швырнул меня на лобовое стекло. Я зажмурилась от боли, вскрикнула. Нащупала свалившиеся на колени очки, водрузила их на нос и уставилась на фигуру перед капотом.

— Тебе жить надоело? — завопил Максимилиан, выскакивая на дорогу. — Зачем под колеса полез, урод?

— Наркоман! — пискнула я, глядя на полуголого мужика в кальсонах.

Других предположений у меня не было. В свете фар и фонарей я разглядела остекленевшие глаза симпатичного темноволосого парня. Босой, в допотопных подштанниках с завязками, он зачем-то напялил себе на голову мятый металлический обруч. Ясно, как день — нюхнул и забылся.