Сдаюсь, любовь!
Шрифт:
Тео нежно касается моей щеки.
– Всё в порядке, Сладкая. Помни, ничего из сказанного тобой не сможет изменить мои чувства к тебе.
– Он улыбается. Я молю Бога, чтобы это было правдой.
– Когда мне было восемь лет, она познакомилась с Шейном, - выпаливаю я. Один звук его имени заставляет меня чувствовать себя физически больной.
– Она подцепила его в каком-то баре. Он был каким-то тридцатилетним коммерсантом с растущей карьерой. Она была одинокой нетрезвой женщиной с большим банковским счетом, благодаря страховке, полученной ею после смерти нашего отца. Спустя два месяца он переехал к нам. Первое время он не обращал на нас никакого внимания. Мама всё ещё кормила нас, как-то заботилась о нас, а потом всё быстро покатилось под гору.
– Я замолкаю, отчаянно пытаясь сохранить свою решимость. Тео — самое хорошее, что случилось в моей жизни. Иногда он бывает задницей, но он заставляет
– Шейн оказался далёк от образа, созданного им первоначально. Он оказался жестоким козлом со вспыльчивым характером и склонностью к насилию. Джейн стала его персональной боксёрской грушей. В течение следующих трёх месяцев её ежедневное употребление алкоголя стало чуть ли не ежечасным. Она физически не могла протрезветь. Однако никогда не пыталась выгнать его.
– Мне приходится усмехнуться. Хотя кто купится на это? Слабость - это яд.
– И когда она стала находиться в пьяной отключке по двадцать часов в день, тогда он переключился на Гарри и меня.
– Я смотрю на Тео, его челюсть так сильно сжата, что кажется, будто мышца в его щеке вот-вот выскочит. Я молча наблюдаю, как он пытается осознать ситуацию. У меня были годы, чтобы справиться с этим, и я всё ещё злюсь, не из-за себя, а из-за Гарри. Самое ужасное в жизни — знать, что человеку, которого вы любите, причинили боль. Я это испытала на собственной шкуре.
– Всё в порядке, - тихо говорит он.
– Продолжай.
Я не хочу рассказывать ему все эти ужасные вещи, но ему нужно понять. Мне нужно, чтобы он знал. Может быть, это эгоистично, и я не могу объяснить, почему, но хочу, чтобы он знал. Я не могу продолжать бегать и сражаться с ним. Я хочу остановиться... с ним.
Поэтому я рассказываю ему о своих кошмарах наяву.
– Это продолжалось годами. Б'oльшую часть времени Гарри пытался заслонить меня от Шейна. Он так сильно избивал его, и так много раз.
– Мой голос ломается, и я вонзаю ногти в ладони, чтобы остановить застарелую боль, которая пытается вырваться на поверхность. Сейчас не время. Сдерживаю воспоминания об избитом теле Гарри и стараюсь сосредоточиться на Тео. Его взгляд смягчается, он протягивает руку и мягко гладит меня по щеке. Я опускаю глаза. Сейчас не могу принять его жалость. Мне ненавистно это. С моей стороны нечестно просить его не испытывать жалость, но я, бл*дь, ненавижу когда на меня смотрят так.
Я отстраняюсь от его прикосновения и отворачиваюсь, не в силах принять его сочувствие. Продолжаю говорить, слова льются из меня потоком боли и гнева:
– Когда мне исполнилось тринадцать, Шейн начал относиться ко мне по-другому. Я больше не была собачкой, которую можно было пнуть для развлечения. Я стала привлекать его совершенно по-другому. Он переключил всё внимание с Гарри на меня.
– Я чувствую, как желчь подступает к горлу. Хватаюсь руками за живот и глубоко вздыхаю. Раньше мне никогда не приходилось говорить это вслух, никогда не приходилось произносить эти слова.
Тео застывает рядом со мной. Он хватается руками за голову.
– Бл*дь!
– поражённо произносит он. Я чувствую себя чудовищем за то, что причиняю ему боль.
– Эй, - шепчу я и рукой касаюсь его щеки.
– Посмотри на меня.
– Его глаза смотрят на меня, в них плещется боль.
– Я смирилась с этим давным-давно.
– Смирилась ровно настолько, сколько успокоения могут принести шоты с водкой. Он закрывает глаза, морщины искажают его черты, прежде чем неуклюже кивает головой.
– Продолжай, - произносит Тео, но его язык тела говорит мне, что он услышал более чем достаточно.
Я отдёргиваю руку, чувствуя, как в моём желудке возникает неловкое чувство. В голову закрадываются сомнения, и моя прежняя решимость, похоже, готова с криком выбежать за дверь. Есть вещи и слова, которые ты никогда не сможешь вернуть назад. Если я расскажу ему всё сейчас, он, возможно, никогда не посмотрит на меня как раньше. Могу ли я рискнуть?
– Тео, я... это моя ноша. Есть очень веская причина, почему я не говорила тебе об этом раньше. Тебе не нужно слушать остальное. Я думаю, что дала тебе довольно чёткое представление о том, что было, - говорю я ему.
– Нет, Лилли, - обрывает он меня.
– Если ты можешь быть достаточно сильной, чтобы сидеть здесь и рассказывать мне это, то я могу быть
Я киваю головой, пытаясь сдержать нахлынувшие слёзы. Опускаю взгляд на руки, которые безвольно лежат на коленях. Стыд и обида ползут по моей коже, как насекомые.
– Когда мне было четырнадцать, Шейн начал продавать меня.
– Ох, бл*дь, нет, - выдыхает Тео. Он резко встаёт и выходит из комнаты. Я не иду за ним. Не могу. Я чувствую себя голой и грязной, как будто каждая часть моей уродливой натуры всплывает на поверхность. Мне не нравится чувствовать себя уязвимой. Никогда. Я слышу, как открывается дверь в патио. Холодный осенний воздух дует в дом, заставляя меня слегка дрожать.
Я смотрю на двери. Послеполуденное солнце очерчивает силуэт Тео, когда он опирается на перила, окружающие внутренний дворик. Голова опущена. Всё его поведение показывает, что он полностью опустошён. Иногда, независимо от того, насколько ты любишь человека, ты взваливаешь на него больше, чем он может вынести. У Тео, возможно, и была эгоистичная мать, но его жизнь, в основном, была счастливой и беззаботной. Его мир не тронут уродством, которое было в моей жизни. Я просто принесла эту грязь в его дом. Я заставляю его иметь дело с вещами, с которыми не имела права просить его соприкасаться. Я, может, и ненавижу своё прошлое, но смирилась с ним. На протяжении многих лет чувствовала себя испорченной и осквернённой тем, что было сделано со мной. Б'oльшую часть этого времени я провела в режиме саморазрушения, ни на что не годная, потому что, честно говоря, я постоянно гналась за неприятностями. Был ли это алкоголь или секс, мне нужно было чувство онемения. Мне хотелось быть мёртвой внутри. Моё изнасилование и моя почти смерть заставили меня понять, что я позволяю своему прошлому контролировать своё настоящее. Я позволила прошлому управлять своими действиями, это привело к тому, что меня засосало назад в то самое место, откуда я так отчаянно пыталась выбраться. Поэтому я прекратила утопать в этом дерьме и решила бороться с ним. Я полностью сосредоточилась на учёбе, и моя карьера стала моим спасением. Я использовала мужчин, когда хотела секса, и не позволяла никому приблизиться, пока не встретила Тео.
Ненавижу признавать это, но я хочу, чтобы он был рядом со мной. Хочу, чтобы он знал каждую отвратительную деталь моей жизни. Хочу, чтобы взял на себя бремя моих секретов так же, как он взваливает на себя всё остальное, но несправедливо просить его об этом. Я люблю его и не хочу, чтобы эти образы всплывали в его голове. В глубине души я всё ещё чувствую себя грязной и осквернённой. Я потеряла свою девственность не с хорошим мальчиком и даже не в пьяном угаре. А потеряла свою девственность с мужчиной старше меня почти в три раза, когда он держал меня, а я кричала и вырывалась. Знание таких деталей может изменить твой взгляд на любимого человека. Я бы не стала обвинять Тео, если бы он не смог переступить через это. Я — испорченный товар, сломанная девушка, которая просто пытается изобразить сильную женщину. Моя неуверенность впивается в меня, как когти бешеного животного. Мои стены приходят в полную боевую готовность, это мгновенная реакция на ужасные чувства, которые сейчас ощущаю и так чертовски сильно ненавижу. Слабость. Уязвимость.
Я может и испорчена, но у меня всё ещё есть достоинство. Я не хочу его жалости. Я знала, что мои откровения могут изменить ситуацию, так что это совсем не сюрприз. Но это не значит, что мне не больно. Я просто освобожу его от любых жалких обязательств, которые, как он думает, у него есть, и буду двигаться дальше. Как бы мне хотелось, чтобы всё было легко, но это убивает меня. Кажется, что, как бы я ни старалась оставить позади своё прошлое, оно всегда настигнет и уничтожит меня. Каждый раз, когда думаю, что выпуталась из него, оно хватает меня своими щупальцами и тащит обратно.
Я встаю и иду к дверям, ведущим в патио. На минуту останавливаюсь в дверном проёме, просто наблюдая за ним, потому что, скорее всего, это будет в последний раз. Приближаюсь к нему, но Тео не двигается.
Я понятия не имею, что сказать.
– Тео, прости.
– Он ничего не говорит, просто всё так же стоит спиной ко мне.
– Послушай, у тебя нет передо мной никаких обязательств. Я понимаю, что ты, вероятно, сейчас не испытываешь ко мне тех же чувств, что и раньше. Я бы не стала тебя винить за это.
– Моё горло судорожно сжимается, я едва выталкиваю из себя эти слова, и они оставляют горький привкус во рту. Знакомое чувство отвращения и ненависти к себе окутывает меня, заставляя хотеть кричать. Ненавижу быть таким человеком.