Сдаюсь, любовь!

Ловелл Л. П.

– Какое?

– Если ваша мать объявится, у неё может быть больше доказательств. Пока она числится пропавшей без вести, это будет слово пропавшей пьянчужки против твоего слова и слова твоего брата. Дело будет закрыто. Тебе нужно сказать Тео, чтобы он убедился, что она не появится.
– Она вскидывает на меня бровь.
– Заставь его подключить к этому вопросу охрану.
– Охрану? Что за чёрт? У Тео есть охрана? С трудом удерживаю себя от комментария вслух, я не собираюсь обсуждать это с ней.

– Хорошо. Спасибо за твою помощь, Клаудия, - говорю

я и отворачиваюсь от неё. Открываю дверь машины и забираюсь в огромный внедорожник Рендж Ровер.

Какое-то время я просто сижу в тишине. Чувство вины гложет меня. Мне невыносима мысль о Гарри, который сидит в камере. Ненавижу то, что не могу ему помочь. Ненавижу, что эти детективы судят его, рассматривая как преступника, когда он даже близко не такой. Это так несправедливо, что его так наказывают.

Он сейчас, наверное, чувствует себя таким одиноким. Я закусываю внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать слёзы. Гарри — моё слабое место. Я бы скорее согласилась сама сесть в эту камеру, чем думать о нём там.

Мой телефон звонит. На экране загорается имя Молли.

– Привет, - тихо говорю я.

– Где ты?
– спрашивает она.

– Я только что вышла из полицейского участка.

– Вот дерьмо. Ты в порядке?
– тихо спрашивает она.

– Да, наверное.
– Я в порядке. Мне грустно, но я в порядке. Так или иначе, вытащу Гарри из этих липовых обвинений.

– Не хочешь встретиться и выпить кофе, или ещё что-нибудь? Мы можем пойти в Коста (сеть итальянских кофеен в Лондоне), который недалеко от офиса.

– Конечно, мне нужно отвлечься. Увидимся в десять?

– Уже выезжаю, - отвечает она. Мне нужно поговорить с Молли, и она это понимает. Она любит Гарри, как собственного брата. Она также многое знает о нашей ситуации. Не всё, но большую часть.

Я останавливаю автомобиль возле кофейни Коста. Припарковаться негде, и я не в состоянии идти целую милю пешком. Если бы у меня был автомобиль нормального размера, то могла бы вывернуться из этой ситуации.

Я достаю из сумки свой телефон и набираю номер Тео. Он берёт трубку после второго гудка.

– Привет, Сладкая.
– Я не думала, что смогу улыбнуться после этой поездки в полицейский участок, но от звука его голоса мои губы растягиваются в улыбке.

– Привет. Итак, могу я задать тебе вопрос?
– дразнюсь я.

– Хм, какой?
– Я слышу улыбку в его голосе.

– Если ты получишь штрафную квитанцию за парковку твоей машины в неположенном месте, ты сильно разозлишься?

– Ты это серьёзно?
– смеётся он.

– Эй, я чертовски серьёзна. На мне каблуки!

Он хохочет во всё горло.

– Ты что-то особенное. Да, всё в порядке, детка. Я заплачу штраф, чтобы сохранить твои драгоценные ножки, - дразнится он.

– Я беспокоюсь не о своих ногах, а о туфлях. Это Маноло (Маноло Бланик, почти то же самое, что и Лубутен)!

– Ты так говоришь, будто я знаю, что это значит, - растягивает Тео слова.

– Это означает, что они очень красивые, - говорю я высокомерно.

Он фыркает.

–

Я спасу эти туфли, если... ты наденешь их позже, когда я трахну тебя, - говорит он таким хриплым тоном. Чёрт, его голос такой возбуждающий. Кажется, я даже покраснела. В общем, полностью отвлеклась от своих проблем.

– Согласна!
– говорю я, едва выдавливая слова.

Он издаёт низкий хриплый смешок, и моя кожа покрывается гусиными пупырышками. Боже, мне нужно взять себя в руки.

– Я должна идти. Я встречаюсь с Молли.

– Увидимся позже, Сладкая.
– Его голос пронизан сексом. Боже, я уже возбуждена. И начинаю обмахивать себя руками.

– Задница, - ворчу я. Слышу, как он смеётся, когда я убираю телефон от уха и прерываю звонок. Я вскрикиваю, когда вижу, что кто-то стоит у окна. О, бл*дь, это просто Молли.

Я открываю дверь.

– Ты до чёртиков напугала меня!

Она стоит, скрестив руки на груди, бровь поднята в немой усмешке, на её идеальном лице широкая ухмылка.

– Почему ты обмахивала себя?

– Мне было жарко, - говорю я с «кто бы сомневался» выражением лица.

– Хах. Ты случайно не с Тео разговаривала?
– Её улыбка становится ещё шире.

– Возможно.

– Ты за рулём его машины, разговариваешь с ним по телефону, и, очевидно, это разговор, который вызывает у тебя жар и беспокойство...
– Её улыбка ширится.
– Что бы это значило?

Я вздыхаю и закатываю глаза.

– Пойдём пить кофе.
– Она визжит и кидается обнимать меня. О боже.

Мы устраиваемся в кабинке возле окна. Мне нравится смотреть на людей. Я обхватываю руками чашку с мокачино, стоящую передо мной, пока Молли снимает пальто и садится напротив меня. Она перекидывает свои длинные светлые волосы через плечо. Я всегда завидовала её прямым золотистым прядям. Ей всегда удаётся выглядеть такой ухоженной, даже когда только что поднялась с постели. Не знаю, как она умудряется это делать, я даже и близко не выгляжу так после того, как трачу по полчаса, пытаясь усмирить свои кудри. На ней тёмно-серое платье, которое плотно облегает её стройную фигуру, и обалденно сексуальные высокие сапоги. У Молли гардероб, за который большинство знаменитостей просто убили бы, и большую часть времени она выглядит как модель, сошедшая с подиума.

– Ладно, итак, во-первых, Гарри. Как всё прошло в полицейском участке?
– спрашивает она.

Я изучаю пятно на столе.

– Сложно. Они хотят, чтобы я назвала им вескую причину, по которой Гарри забрал меня оттуда, которая, конечно, у меня есть, но в глазах правосудия он всё равно нарушил закон. Я сомневаюсь, что суд присяжных вынесет ему приговор, и если я буду держать язык за зубами, у них не будет доказательств похищения.
– Я поднимаю на неё глаза.
– В настоящий момент я отказываюсь от каких-либо показаний. Сейчас это моё слово, и слово Гарри против слов этой чёртовой пьяной суки. У них нет дела, - категорически говорю я.
– Адвокат Тео Клаудиа была великолепной и даже устрашающей.