Сделай это нежно
Шрифт:
Чтобы слухи обрели форму документа, в местной прессе периодически появлялись статьи о преступной деятельности «лагерной Ассоль».
А на горизонте, в море, которое она так любила, не было ни единой вспышки никаких парусов…
Каждый, кто приезжал к жене своего любимого писателя, сначала наталкивался на тысячу предостережений. А уже потом, растерянный и сбитый с толку, шел к «Ассоль», чтобы посмотреть ей в глаза, и… вздыхал с облегчением: «Совершенно ТАКАЯ!»: тех, для кого книги Грина были
– Чтобы вернуть дом и сделать там музей, вам сначала надо самой реабилитироваться! – советовали ей друзья.
А она только пожимала плечами:
– Зачем? Это пустая трата времени. А я не успею сделать главного – устроить здесь все так, как было при жизни мужа. Если я этого не сделаю – никто не сделает. А репутация… Что она по сравнению с вечностью? Моя совесть чиста.
Пока в «курятнике» первого секретаря Старокрымского райкома партии лежали дрова и спали куры, ее душа не могла быть спокойной, а остальное ее не волновало!
Она поселилась неподалеку в комнате, которую сдала ей старинная приятельница, и в окно видела, как каждое утро во дворе партийного босса медленно идет строительство нового сарая – старый постепенно все же освобождали для музея благодаря ходатайству друзей-писателей.
Возглавляя это движение и до последнего веря в справедливость, она писала письма, ездила к высокому начальству, обивала пороги ненавистных ей инстанций и медленно собирала и выкупала все разворованные из Домика вещи – ломберный столик, чернильницу, медную фигурку собаки, кровать с металлическими перилами, на которой скончался ее муж…
Некоторые жители, пряча глаза, возвращали вещи бесплатно и извинялись.
Шепотом…
Ведь уже готовые для реабилитации документы были аннулированы с грифом: «Оснований для реабилитации нет».
…Она проходила по улицам своего родного города – прямая, спокойная и гордая, а ей в спину летели палки и камни. Дети, любившие ее за гостинцы и хорошее отношение, бежали за ней следом и кричали:
– Фашистка!
– Шпионка!
Однажды разогнать маленьких озорников выскочила молодая учительница. А разогнав – горько расплакалась.
– Ну что вы, девочка, не беспокойтесь! – сказала ей Нина Николаевна. – Дети не виноваты. Их научили.
Но были и другие…
Двести человек в месяц!
Они приезжали группами и по одному. Они выходили из автобусов на остановке маршрута «Симферополь – Старый Крым» – с горящими глазами и пылающими от волнения щеками, они были пыльные, как древние путешественники, и выжженные солнцем, как капитаны, они были разного возраста – от мала до велика, среди них были девочки и женщины с глазами, полными бликов моря, с ветром в волосах и ощущением неотвратимости чуда в их жизни! Все они хотели поклониться той, которую их любимый писатель назвал «лучшим подарком “Секрета”»!
Своим
Новый удар назрел после смены начальства в городском совете. Если предшественник нового главы только распускал слухи, писал «телеги» и печатал лживые статьи в прессе, его преемник просто приказал снести Домик Грина, ведь его руины якобы портили вид города.
И Нина Николаевна в очередной раз сорвалась в Киев, чтобы опередить подписание приказа в более высокой инстанции.
– Грин? – спросил у нее инструктор ЦК по культуре. – Для того, чтобы восстановить его Дом, кое-чего не хватает…
– Чего именно? – спросила она.
– Причина в том, что он… м-м-м… выпадает из контекста русской литературы! – услышала в ответ. – Он никогда не писал о времени, в котором жил. У него нет родины!
– Его родина – человеческие души! – в отчаянии бросила она.
И вышла.
Вернулась в Старый Крым.
И снова шла под пулеметными очередями взглядов, ведь за время ее отсутствия в «Каперне» расцвела новая «легенда».
Жители шептались о том, что домик, за который борется «лагерная Ассоль», никогда и не принадлежал писателю А. С. Грину!
– …и вообще, Грин никогда не жил в Старом Крыму!
– Да вы что?
– Ага. Он в этом доме никогда и не был!
– А кто там был?
– А вы разве еще не знаете? Так слушайте, я вам расскажу. Значит так, в конце двадцатых годов супруги Грин возвращались на лодке из Ялты в Феодосию. Вместе с ними ехал и любовник этой сумасбродки. По дороге законный муж умер. Хотя, скажу я вам…
– Что, что?
– Только это – между нами: говорили, что его убил тот же любовник! Убил – и забрал себе его документы. Тело самого писателя злодеи бросили в море. После этого поселились здесь как супруги…
– А я вам другое скажу: она вообще никогда не была законной женой этого несчастного! Только пару лет побыла любовницей, а потом спекулировала его именем!
– Ага, а во время войны она уехала в Румынию и занималась там шпионской деятельностью. Теперь занимается ею здесь под видом борьбы за этот никому не нужный курятник!
«– Вы все врете! Врете так гнусно, что даже я протрезвел!.. – сказал угольщик».
…Он до сих пор был там, с Ассоль, на двадцать седьмой странице. И мог защитить ее от лжи.
Рядом с Ниной не было даже такого защитника.
Но теперь она могла постоять за себя сама:
– Когда меня обвиняли в том, что я работала в оккупации, я не обижалась: я действительно работала. И не всякому дано знать и понять причины, побудившие меня это сделать! У меня сейчас такое странное ощущение: я не волнуюсь и не страдаю. Я – солдат, который должен победить эту зловонную гидру. И я смогу победить!..