Сделка Райнемана
Шрифт:
Но что бы там ни было, Альтмюллера необходимо прикончить.
Теперь Дэвида отделяло от нациста всего лишь десять футов. В его левой руке лежал «люгер», правая была свободна… Еще шаг, еще. Противник уже совсем рядом.
Луч света заметно замедлил движение, а потом и вовсе остановился. Альтмюллер подошел к тому месту, где он, Дэвид, только что лежал неподвижно, укрывшись в траве.
Почувствовав, что ему в спину задул легкий бриз, Сполдинг понял, что медлить больше нельзя.
Лошадь резко вздернула морду, выпучив огромные глаза:
Нацелив правую руку на кисть Альтмюллера, Сполдинг ринулся вперед. Подсунув большой палец под спусковой крючок револьвера нациста и сомкнув остальные на стволе смертоносного оружия, он увидел, что это был кольт. Кольт 45-го калибра, стоявший на вооружении армии США! Альтмюллер, не ожидавший нападения, повернулся в шоке назад и, натянув повод, всадил шпоры в бока лошади. Конь взвился на дыбы, Дэвид, не отпуская револьвер, пригибал руку Альтмюллера все ниже и ниже. А затем, дернув за нее со всей силы, скинул нациста в траву и принялся ударять кистью противника о землю. Он проделывал это снова и снова, пока кисть не наткнулась на камень и кольт не выскочил из рук врага. Как только это случилось, Дэвид ударил «люгером» Альтмюллера по лицу.
Однако Альтмюллер не собирался сдаваться. Он пытался свободной левой рукой вцепиться Сполдингу в глаза, яростно бил его коленями в пах и извивался всем телом, пытаясь вырваться из железной хватки Дэвида, прижимавшего его с силой к земле.
– Ты!.. Ты и… Райнеман!.. Вы оба предатели! – вопил он.
Заметив кровь на предплечье Дэвида, он запустил в рану пальцы, раздирая и без того разорванную плоть. Сполдингу казалось, что он не в силах более выносить испытываемую им боль.
Альтмюллер ударил плечом Дэвида в живот и, ухватившись за кровоточащую руку противника, скинул его с себя. Вскочив на ноги, нацист тут же снова бросился на землю и начал яростно шарить руками в траве, пытаясь разыскать валявшийся там кольт 45-го калибра.
И он нашел свое оружие.
Сполдинг, выхватив из-за спины охотничий нож, преодолел прыжком короткое расстояние, которое отделяло его от Альтмюллера. Но ствол кольта уже принял исходное положение, небольшое черное отверстие было нацелено ему в лоб, между глаз.
Едва лезвие вошло в плоть, как прогремел оглушительный, рвущий барабанные перепонки выстрел из крупнокалиберного револьвера. Вырвавшееся из ствола пламя опалило Дэвиду щеку, однако пуля прошла мимо.
Сполдинг поглубже воткнул нож в грудь Альтмюллера и там его и оставил.
Непримиримый, заклятый враг был мертв.
Дэвид знал, что если он хочет остаться в живых, то не должен терять ни мгновения. На звук выстрела сюда ринутся охранники, – возможно, на лошадях… И к тому же с ними будут собаки. Много собак.
Сполдинг кинулся к деревянной изгороди, перелез через нее и оказался в темном лесу. Не видя ничего, он несся, сам не зная куда, стараясь лишь забирать немного влево. На север.
Поскольку нужное ему направление –
Ведь только там его ожидает спасение!
Он падал, спотыкаясь о камни и корни, и снова бежал. Продираясь сквозь кустарник, выбрасывая вперед руки, чтобы раздвигать ветки, преграждавшие путь. Левое плечо у него онемело.
Опасность погибнуть от рук охранников была еще велика. Однако до заветной автомагистрали оставалось уже совсем немного.
Издали не слышалось больше выстрелов. Тишину нарушали только гул погруженного во тьму ночного леса и ритмичное биение сердца в его груди. Поскольку сражение у конюшни прекратилось, охранники Райнемана могли теперь преспокойно кинуться за ним в погоню.
Дэвид потерял кровь, но сколько, этого не смог бы сказать. Зато он твердо знал, что его глаза все более и более уставали. Так же, как и тело. Тяжелые толстые ветви то и дело вставали у него на пути, из земли торчали цеплявшиеся за ноги корни деревьев. А тут еще бесконечные подъемы и спуски. Ему приходилось перебираться через глубокие лощины, не имея при себе ни веревок, ни другого используемого в подобных ситуациях снаряжения. Ноги подгибались, но он, не обращая на это внимания, заставлял себя упорно идти намеченным маршрутом.
И вот наконец Дэвид увидел ее, внешнюю ограду поместья! Ограду, к которой он так стремился!
Она протянулась у подножия невысокого холма, между деревьями.
Он кинулся к ней. Споткнувшись, хватался руками за землю и, поднявшись, вновь принуждал себя бежать вперед, к подножию холма.
Да и как же иначе? Он ведь здесь, она же – там.
Он – это он, Дэвид Сполдинг.
А она – заветная ограда.
Он помнил, что дотрагиваться до нее нельзя. Хотя кто знает…
Подняв с земли сухую ветку, он швырнул ее на проволочную сетку.
Посыпались искры, и послышался статический треск. Дотронуться до ограды было бы равносильно самоубийству.
Дэвид стал присматриваться к деревьям. Пот, стекавший с головы и со лба, застилал ему глаза, и поэтому все, что он видел, представлялось ему в виде каких-то расплывчатых туманных пятен. Однако он не терял надежды найти нужное ему дерево.
Дерево, которое могло бы помочь ему осуществить его план.
Он имел все основания сомневаться в достоверности образов, запечатлеваемых его взором: ночной мрак вкупе с лунным светом проделывал настоящие фокусы с листвою и ветвями, подменяя реальную субстанцию тенями.
К глубокому огорчению Дэвида, деревья, которые он осматривал, не имели ветвей. Не имели ветвей! Ветвей, которые нависали бы над оградой, одно прикосновение к коей несло с собою смерть! Райнеман распорядился срубить все ветви с деревьев, подступавших к высокой сетчатой ограде с той и с другой стороны!
Сполдинг, собрав последние силы, побежал в северном направлении. До реки оставалось что-то около мили. Но это – предположительно.
Возможно, он смог бы удрать отсюда, переплыв через реку.