Сделка Райнемана

Ладлэм Роберт

– Послушай-ка, ты!.. Ты уже труп! – крикнул Райнеман, открывая огонь.

Дэвид бросился наземь и, опрокинув стол, укрылся за ним. Пули с шумом впивались в землю и рикошетом отскакивали от металла.

– Твои фокусы дорого тебе обойдутся, Лиссабонец! – продолжал вопить Райнеман. – Мои люди отовсюду сойдутся сюда! Их будут сотни! Через пару-другую минут!.. Выходи, Лиссабонец! Покажись! Тебя так и так ждала бы смерть, но ты ускорил ее! Уж не думал ли ты, что я позволю тебе уйти отсюда живым?! Я бы никогда не сделал такого! Выгляни! Все равно ты мертвец уже!

Дэвид понял

все. Этот манипулятор не станет ссориться с людьми из Вашингтона и в то же время не позволит человеку из Лиссабона встать у него на пути. В Мендаро будут отправлены чертежи. Но не резидент из Лиссабона.

Его должны были бы убить по дороге в Мендаро.

Это ясно как божий день.

Дэвид поднял «люгер». В его распоряжении будет одно лишь мгновение, не более того. Сперва – отвлекающий маневр, и только потом – какая-то доля секунды на выстрел.

Но и этого мига, каким бы коротким он ни был, окажется достаточно, чтобы сразить Райнемана…

Ведь для него не прошло даром его пребывание в северных областях Пиренейского полуострова, он много чему научился там.

Он начал царапать пальцами левой руки землю рядом с собой и рвать с газона траву. Набрав полную пригоршню того и другого, он бросил их в воздух, слева от себя. Черные крупицы земли вперемешку с травинками образовали легкое облачко. Долетавшие издали тусклые отблески от огненных вспышек, прорезавших мрак все ближе и ближе, как бы увеличивали его в размерах, придавая ему неестественно огромный вид.

«Штернлихт» стрелял не умолкая. Сполдинг метнулся к правой стороне стола и нажал подряд пять раз на спусковой крючок «люгера».

Кровь залила лицо Эриха Райнемана. «Штернлихт» выпал из его рук, дернувшихся спазматически с наступлением смерти. Покачнувшись сперва назад, потом вперед, тучное тело финансиста обрушилось затем на перила террасы.

И, перевалившись через них, рухнуло на землю.

Услышав донесшиеся сверху, со стороны террасы, крики охранников, Дэвид ринулся назад, спеша укрыться во мраке, окутавшем дорожку для верховой езды. Он бежал со всех ног по извилистому черному коридору. Его ботинки время от времени погружались в мягкую траву, окаймлявшую с обеих сторон тропу зеленым бордюром.

Внезапно дорожка резко повернула. Налево.

Только этого ему не хватало!

Он услышал ржание испуганных лошадей. А затем ощутил конский запах и увидел справа от себя длинное одноэтажное строение – типичную конюшню, из которой доносились до него растерянные вопли конюха, пытавшегося успокоить вверенных его попечению животных.

У Сполдинга мелькнула было мысль проделать следующую часть пути верхом на коне. Но он тотчас же отверг ее. На лошади, конечно, можно было бы быстрее добраться до шоссейной дороги, однако ему, скорее всего, не совладать с насмерть перепуганным животным.

Подбежав к противоположному углу конюшни, Дэвид завернул за него и остановился, чтобы отдышаться и сориентироваться. Он был уверен в том, что знает, где находится. Однако попытался все же представить себе владения ныне покойного Райнемана, какими выглядели бы они с высоты птичьего полета.

И представил их. Где-то поблизости должны находиться луга. Луга,

через которые пролегал его дальнейший путь!

Обежав одноэтажное здание, Дэвид увидел неподалеку открытое место, служившее пастбищем. Насколько мог он судить, всматриваясь в темноту, местность к северу от него шла под уклон, который, однако, не был столь уж велик, чтобы помешать лошадям спокойно пастись или резво бежать по чистому полю. Чуть подальше, уже за лугами, вырисовывались смутно при тусклом свете луны поросшие лесом холмы. Они находились к востоку – или справа – от него.

Спускаясь вниз по лугам, он должен будет все время отклоняться чуть в сторону, в направлении видневшихся вдали холмов. Это – наиболее короткий и к тому же относительно безопасный путь к внешней ограде, через которую пропущен ток.

Итак, ему предстоит двигаться на северо-северо-восток.

Он поспешил к высокому ограждению из вкопанных в землю столбов и поперечных перекладин, которые опоясывали пастбище, пролез между жердями и побежал через луг. Сзади, уже на сравнительно большом расстоянии, по-прежнему слышались одиночные выстрелы и залповый огонь. Судя по всему, сражение не утихало, унося все новые и новые жизни.

Внезапно его взору открылся вид на протекавшую внизу реку, в полумиле от него. Путь к ней преграждал такой же точно забор – из столбов и поперечных жердей, какой он встретил возле конюшни. Эта примитивная ограда была призвана защитить лошадей от опасностей, которые подстерегали бы их на отлогом спуске к реке. Вдоль берега светились фонари. Непрекращающееся крещендо смерти переносилось летними ветрами к расположенным в низине мирным селениям.

Однако ему недолго пришлось созерцать представившуюся его взору картину. Случилось то, чего он и не ждал. Дэвид в состоянии шока резко повернулся назад. Только что над его головой просвистела пуля. Целились в него! Его выследили!

Сполдинг бросился в траву и пополз. Воспользовавшись тем, что земля шла под уклон, он покатился вниз, пока не налетел на столб. Он уже достиг противоположного края пастбища. Далее, за ограждением, снова начинался лес.

До него донесся свирепый лай собак. Он знал: их натравливали на него.

Привстав на колени, Дэвид смог разглядеть очертания огромного животного, несшегося по траве прямо на него. Он выставил вперед «люгер», приготовившись открыть огонь, но затем понял, что выстрелом обнаружит свое местоположение. Переложив револьвер в левую руку, он выхватил из-за пояса охотничий нож.

Черное чудище, движимое нюхом, безошибочно указывавшим ему на то, что оно уже достигло своей жертвы в виде человеческой плоти, взметнулось в ярости в воздух. Сполдинг выбросил вперед руку с «люгером», пытаясь скинуть с себя тяжелое, мускулистое тело свирепого пса. Но это ему не удалось. Мотая из стороны в сторону страшной, оскаленной мордой, доберман рвал на части подаренный Райнеманом свитер и впивался клыками в левую руку Дэвида, державшую револьвер.

Сжимая нож как можно крепче, он вскинул правую руку и всадил острый клинок в мягкое брюхо добермана. Из вспоротого живота брызнула теплая кровь, из глотки собаки вырвался дикий предсмертный рев.