Сделка Райнемана
Шрифт:
Свой выбор он остановил на полном, симпатичном шофере, чья машина занимала четвертое место в ряду, образованном таксомоторами.
Водители передних такси запротестовали, но Дэвид притворился, что не понимает их. Если бы даже Дональд Сканлан и знал в какой-то мере испанский, то уж вникнуть в глубинный смысл эпитетов, которыми дружно награждали Дэвида водители, раздосадованные потерей клиента, едва ли сумел бы.
Усевшись на заднее сиденье, Дэвид объяснил таксисту, что его будут встречать лишь через час, – правда, где именно, он не сказал, – и, таким образом, в запасе у него целый час. А затем попросил устроить ему краткую экскурсию по Буэнос-Айресу. Совершая подобного рода поездку, он смог бы сделать сразу два дела: во-первых, проверить, нет ли за ним слежки, и, во-вторых, ознакомиться с городом.
Водитель,
За первые же тридцать минут Дэвид, старавшийся ничего не упустить, исписал в своем блокноте с десяток страниц. Буэнос-Айрес произвел на него впечатление современного европейского города, перенесенного каким-то чудом на южный континент. Насколько смог судить Сполдинг по первым своим наблюдениям, аргентинская столица представляла собой удивительнейшее смешение стилей, напоминая одновременно и Париж, и Рим, и города Центральной Испании. Вместо привычных городских улиц здесь пролегли бульвары – просторные, обрамленные рядами вечнозеленых деревьев. Авенида Девятого Июля если и отличалась чем-то от Виа-Венето или Сен-Жермен-де-Пре, так только размерами, превосходя и ту и другую и своей шириной, и протяженностью. В кафе, расположенных вдоль тротуара под ярко разукрашенными тентами и отгороженных от прохожих сотнями ящиков с декоративными растениями, шла бойкая торговля, обычная для летнего дня. О том же, что день и впрямь был летний, Дэвиду красноречивей всяких слов говорили и взмокшая шея, и потное пятно на груди рубашки. Шофер, глядя на него, заметил, что солнце сегодня просто нещадно палит: если сейчас и меньше восьмидесяти градусов [33] , то ненамного.
33
Имеется в виду шкала Фаренгейта. Восемьдесят градусов по данной шкале соответствуют 26,67 °C.
Когда Дэвид попросил показать ему Сан-Тельмо, владелец такси понимающе кивнул, прикидывая, сколько можно содрать с богатого американца.
Оказавшись там, Сполдинг сразу же убедился, что этот район был именно таким, как описал его Кенделл: элегантным, уединенным и тихим. Поддерживаемые в образцовом порядке старинные особняки соседствовали с многоквартирными доходными домами, украшенными балюстрадами из кованого железа. Чистенькие улочки утопали в пышной зелени и благоухали экзотическими цветами.
Леону здесь будет удобно.
Из Сан-Тельмо шофер повернул назад, в центральную часть города, и, достигнув вскоре берега Рио-де-Ла-Платы, вновь приступил к обязанностям гида. Плаца-де-Майо, Кабильдо, Каса-Росада, Калле-Ривадавия… Дэвид едва успевал заносить в блокнот названия улиц, площадей, районов, которые встречались на его пути. Он должен как можно быстрее познакомиться со всеми этими местами, чтобы свободно ориентироваться в незнакомом ему прежде городе.
Ла-Бока. Портовый район в южной части Буэнос-Айреса. Как объяснил шофер, туристам путь сюда закрыт.
Калле-Флорида. Здесь располагались самые богатые магазины во всей Южной Америке. Таксист предложил Дэвиду свести его с несколькими знакомыми ему лично владельцами магазинов, где этот американец смог бы приобрести чудесные вещи.
Дэвид лишь выразил сожаление, что ограничен во времени. И тут же пометил в блокноте, что на Калле-Флорида движение транспорта запрещено.
Машина с Авенида-Санта-Фе свернула к Палермо – самому красивому району Буэнос-Айреса.
Но Дэвида интересовала не только красота Палермо. Для него куда важнее было то обстоятельство, что здесь раскинулся громадный парк, фактически представлявший собой своеобразный комплекс отдельных, переходящих один в другой парков. Привлекли его внимание и огромный пруд с тихими безлюдными берегами, и простершийся на много акров чудесный ботанический сад, и, конечно же, роскошный зоопарк с бесконечными рядами клеток и различных строений.
Тут, несомненно, необычайно красиво. Но главное все же заключается в том, что это идеальное, практически безопасное
Прошел уже час. Достаточно времени, чтобы убедиться, что за такси не увязались другие машины. И за Дональдом Сканланом никто не следит.
Дэвид Сполдинг мог теперь смело выйти на сцену.
Поскольку вокруг все спокойно и тихо.
Он попросил таксиста высадить его на стоянке у входа в зоопарк Палермо: у него здесь назначена встреча с друзьями. Шофер огорчился. Может быть, подождать сеньора? Отвезти его в отель? Или еще куда-нибудь, если он пожелает?..
Сполдинг, не обращая внимания на настойчивые увещевания таксиста, спросил лишь, сколько с него причитается, и тотчас отдал водителю запрошенную сумму, давая тем самым понять, что не нуждается больше в его услугах.
Следующие пятнадцать минут Дэвид провел в зоопарке, по-настоящему наслаждаясь прогулкой. Купил у лоточника мороженое, побродил между клеток с мартышками и орангутангами, находя у них сходство и со многими своими знакомыми, и кое с кем из врагов. Когда же ощутил в душе покой и равновесие – насколько, естественно, это возможно для секретного агента, – вышел на остановку такси.
Он подождал минут пять, пока мамаши и гувернантки с находившимися под их присмотром детьми не разъехались по домам, а затем и сам сел в машину.
– В американское посольство, пожалуйста.
Посол Хендерсон Грэнвилль уделил новому атташе полчаса. У них еще будет время поболтать побольше, но по воскресеньям он слишком занят. Все остальные жители Буэнос-Айреса могут ходить в церковь или предаваться развлечениям, а дипломаты должны работать. Он еще должен показаться на двух полуофициальных приемах на открытом воздухе, под сенью садовых деревьев. А это значит, что придется заранее выяснять по телефону, когда заявятся туда гости из Германии и Японии и сколько времени пробудут они там, и, соответственно, обговорить точное время собственного его прибытия и отбытия. После второго такого приема его ожидает званый обед в бразильском посольстве. Правда, туда, насколько это известно ему, немцы с японцами не приглашены: Бразилия старается избегать по возможности острых углов.
– Итальянцев, как вы понимаете, никто теперь в расчет не берет, – улыбнулся посол. – Впрочем, так было и раньше. Во всяком случае, в Буэнос-Айресе. Большую часть времени они заняты тем, что подкарауливают нас в ресторанах в надежде излить свою душу или же, позвонив по телефону-автомату прямо сюда, в наше посольство, объясняют занудно, до какого ужасного состояния довел их страну Муссолини.
– В общем, насколько я понял, обстановка здесь примерно та же, что и в Лиссабоне.
– Боюсь, что это не так, хотя на первый взгляд и может показаться, что Буэнос-Айрес такое же приятное место, как и Лиссабон… Я не собираюсь надоедать вам скучным перечислением всех тех проблем, с которыми приходится сталкиваться нам ввиду довольно сложной внутриполитической обстановки в этой стране. Сами понимаете, постоянные волнения, перевороты… Однако надеюсь, краткий обзор происходящего здесь с соответствующими акцентами поможет вам получить общее представление о нынешней ситуации. Я полагаю, кое о чем вы уже читали.
– У меня было мало времени для этого. Я прилетел из Лиссабона всего неделю назад. Но мне известно, что правительство Кастилло было свергнуто.
– Да, в июне прошлого года. Иного и быть не могло… Рамон Кастилло оказался таким же бездарным правителем, как и его предшественники – предыдущие президенты этой страны. В общем, Аргентине вновь не повезло. И в этом – одна из главных причин разыгравшейся тут трагикомической буффонады. Экономика развалена. Сельское хозяйство и промышленность пришли фактически в полный упадок. Возглавляемый им кабинет министров не сделал ровным счетом ничего, чтобы, воспользовавшись ситуацией, попытаться хотя бы частично покрыть дефицит, возникший на рынке говядины после вступления в войну Англии. А это следовало бы сделать в интересах страны, если даже кое-кто из членов правительства и полагал, будто конец Джона Буля уже предрешен. Короче, Кастилло вполне заслужил свою участь… К сожалению, мне приходится констатировать все же, что едва ли нам стало легче после того, как у власти встали другие – те, кто, прошествовав в стройных фалангах до Ривадавии, сместил прежнее руководство страны.