Сделка Райнемана

Ладлэм Роберт

– Джин уже провела тут четыре года, когда была еще ребенком. Ее отец служил тогда в министерстве иностранных дел. Возможно, сейчас он был бы где-нибудь послом, если бы захотел… Идемте, я покажу кабинет, который Грэнвилль отвел для вас. Возможно, там успели уже навести порядок, – сказал с веселой улыбкой Баллард.

– Выходит, вам поручили развлекать меня, пока в кабинете идет уборка, – засмеялся Дэвид, покидая вслед за шифровальщиком приемную комнату.

– Это тоже дело. Вам отвели помещение в глубине здания. В самом дальнем углу.

Я думаю, эту комнату использовали под кладовку.

– Значит, не зря толковал я с Грэнвиллем о предоставлении мне отдельного кабинета.

– Несомненно. Полагаю, ему не удалось разгадать, кто вы такой… Что же касается меня, то я и не пытаюсь это делать. – Баллард повернул налево, еще в один коридор. – Мы находимся в южном крыле. Кабинеты располагаются на первом и втором этажах. Их немного – по три на каждом. Третий и четвертый этажи используются под жилье. На крыше, довольно просторной, вы сможете принимать солнечные ванны, если, конечно, вам нравится подобное времяпрепровождение.

– В таких делах, я думаю, все зависит от того, кто будет во время этой процедуры находиться вместе с вами.

Когда они подходили к широкой лестнице, с площадки второго этажа раздался женский голос:

– Бобби, это ты?

– Это Джин, – объяснил Дэвиду Баллард и крикнул в ответ: – А кто же еще? Но я не один, со мной мистер Сполдинг. Спускайся вниз и познакомься с новым сотрудником, человеком настолько влиятельным, что для него сразу же сняли отдельные апартаменты.

– Скоро он увидит их.

Джин Камерон появилась на лестничной площадке. Высокая и стройная, одетая в длинное, элегантного покроя платье для коктейлей, она была несомненно красива. Светло-каштановые волосы спускались на плечи. Лицу ее придавало особое очарование сочетание строгости и нежности. Широко открытые голубые глаза, изящный, словно точеный носик, полные, но в меру губы, чарующая полуулыбка и, наконец, гладкая кожа, ставшая бронзовой под аргентинским солнцем, могли бы заставить учащенно биться многие сердца.

Дэвид заметил, что Баллард наблюдает за ним, стараясь определить, какое впечатление произвела на него красота женщины. Выражение лица самого Балларда было насмешливым, и Сполдинг понял: Роберт пытался когда-то добиться ее особого расположения, но она охладила его пыл, и он, получив вместо желанного напитка любви обычную воду, вынужден был смириться с положением ее друга, и только. Судя по всему, Баллард понимал, что не в его силах изменить что-либо.

Джин казалась смущенной. Она быстро спустилась по лестнице и улыбнулась Дэвиду. Он уже давно не видел, чтобы так улыбались. Искренне, без всяких подтекстов.

– Добро пожаловать. – Джин Камерон протянула Дэвиду руку. – Слава богу, у меня есть шанс извиниться перед вами до того, как вы увидите свою квартиру. Но вы можете отказаться от нее и поселиться здесь.

– Она так ужасна?

Вблизи женщина не выглядела столь юной, как с лестничной площадки. Дэвид дал ей лет тридцать с небольшим. Похоже,

она понимала, что он изучает ее, но ей было совершенно безразлично, понравится она ему или нет.

– Квартира вполне сойдет как временное пристанище. Нам не удалось бы найти ничего подходящего, не будь мы американцами. Но она маловата.

Пожатие ее руки было крепким и дружеским.

– Я понимаю, что доставил вам много хлопот, и прошу за это прощения, – сказал Дэвид.

– Никто другой не смог бы предложить вам ничего, кроме номера в отеле, – произнес Баллард, касаясь плеча Джин. «Словно защищает ее от кого-то», – подумал Дэвид. – Portenos доверяют только «матери Камерон», и больше никому из нас.

– Portenos – это коренные жители Би-Эй [35] , – сказала она в ответ на вопросительный взгляд Сполдинга.

35

Би-Эй – название английских букв «В» и «А».

– А Би-Эй, что ни говорите, это вам не Монтевидео! – воскликнул Дэвид.

– Заметь, нам прислали умницу, – проговорил весело Баллард, стоявший рядом с женщиной.

– Вы привыкнете к этому сокращению, – продолжала Джин. – Все, кто проживает в английских или американских колониях, называют его Би-Эй. Не Монтевидео, конечно, а Буэнос-Айрес. – Она улыбнулась. – Насколько я могу судить, подобная аббревиатура довольно часто встречается и в наших отчетах: мы используем ее машинально.

– Все это требует своего разъяснения, – вмешался Баллард. – Дело в том, что сочетание гласных в слове «Буэнос-Айрес» трудно для произношения. Носителей английского языка оно просто ставит в тупик.

– Вы тут и еще кое-что узнаете за время своего пребывания, мистер Сполдинг, – промолвила Джин Камерон, выразительно глядя на Балларда. – Но будьте осторожны, не высказывайте своего мнения Бобби. Он любит поспорить.

– Ты не права, – ответил шифровальщик. – Просто я хочу подготовить моих подопечных ко всяким неожиданностям. Чтобы они знали все тонкости и не доверяли каждому встречному.

– Мне пора идти, посол, наверное, заждался меня. Чего доброго устроит разгон. Еще раз добро пожаловать, мистер Сполдинг.

– Меня зовут Дэвид.

– А меня – Джин. Привет! – произнесла девушка. Спускаясь по лестнице в холл, она оглянулась на Балларда: – Бобби, ты уже взял ключ от квартиры Дэвида и адрес?

– Само собой разумеется. Так что можешь напиваться спокойно, я позабочусь обо всем.

Услышав ответ, Джин исчезла за дверью.

– Она мила, – сказал Сполдинг. – Похоже, вы друзья. Я должен извиниться…

– Не стоит, – перебил Баллард. – Не за что извиняться. Просто вы сделали поспешный вывод из нескольких фактов. Со мной было то же самое. А раз вы изменили свое мнение, то ни к чему и извиняться.