Сделка с профессором
Шрифт:
Эдман составил план занятий, выявил пробелы в знаниях учениц и каждой отдельно указал, над чем именно нужно хорошенько потрудиться. Работа с маной девушкам с каждым днем давалась все легче, и он надеялся, что с практической частью испытания проблем у них не возникнет.
И все же его сильно беспокоила Элиза Хаксли. После ее признания он старался не оставаться с ней наедине ни при каких обстоятельствах. Через пару дней после смотрин она хотела с ним поговорить после урока манологии, но он специально задержал еще нескольких учениц, и Хаксли
«Если я буду до самого отъезда избегать ее, – решил он, – то смогу спокойно покинуть Камелию. А она со временем обо всем забудет».
Кроме Хаксли, еще одна адептка не давала покоя Эдману, но уже совсем по другой причине. Ему все труднее удавалось контролировать себя на практических, стоя поодаль от Беатрис Сонар и чувствуя невыносимое притяжение ее маны. Он понимал, что долго сопротивляться энергетической жажде не сможет, и мечтал поскорее убраться из закрытой школы. Но Вилмор попросил его еще немного задержаться, пока сыщики не выяснят все об Атли Баренсе, и Эдман согласился.
В конце недели манология у выпускниц стояла по расписанию последним уроком, адептки все занятие тренировались с накопителями, и Эдману чудом удалось справиться с собой и не потерять контроль. Он особенно остро чувствовал потребность в подпитке своего резервуара, поскольку перед этим сканировал цокольный этаж главного корпуса на наличие неучтенных магических предметов.
Прозвенел колокол, Эдман всех отпустил, в душе радуясь тому, что теперь практическая в классе Сонар запланирована только через четыре дня. Ученицы начали собираться и потихоньку покидать кабинет. Эдману не терпелось отправиться в свои апартаменты, чтобы прийти в себя и отдохнуть, но он с невозмутимым видом ждал, пока уйдет последняя адептка, только ей, как назло, оказалась именно Беатрис.
– Профессор Привис, – вдруг обратилась она к нему, когда в кабинете никого не осталось, – можно задать вам вопрос?
Он чуть не застонал в голос, последнее чего бы ему хотелось, так это оставаться с Сонар тет-а-тет.
– Попробуй, – выдавил он, усиленно делая вид, что разбирает бумаги на своем столе, хотя там давно все было аккуратно сложено. Эдман боялся выдать себя и готов был сделать все что угодно, лишь бы скрыть свое состояние.
Сонар дождалась, пока он закончит, и спросила:
– Скажите, а есть какие-нибудь несложные упражнения, которые помогают развить свои способности?
До Эдмана с трудом доходил смысл ее слов, он мог думать только о том, как поскорее от нее избавиться.
– Что ты имеешь в виду? – уточнил он, убирая папку с записями в шкаф у стены.
– Ваш предшественник показывал нам одно, – пояснила Беатрис, – с помощью которого можно укрепить свою связь с маной. Я его делаю каждый день, и мне кажется, будто количество подвластной энергии сейчас больше, чем раньше. Вот смотрите.
Она прикрыла глаза, положила руку на грудь, и Эдман с ужасом почувствовал, что Сонар распахнула внутренний резервуар. Он увидел, как в кабинете
Мышцы ломило, внутренности горели огнем, и только одна мысль билась в его затуманенном энергетическим голодом разуме – заставить ее отдать ману любой ценой.
– Я отпускаю энергию, – продолжала Сонар, не открывая глаз, – а потом собираю. И я почти уверена, что сейчас маны больше, чем, например, год назад. Тогда я гораздо быстрее с ней справлялась.
Ничего не соображая, Эдман подлетел к Беатрис, вцепился в ее тощие руки и сжал с такой силой, что она вскрикнула и распахнула глаза, переполненные удивлением и страхом.
– Что с вами? – пролепетала она, глядя, как смертельно бледный профессор таращится на нее почти черными из-за расширенных зрачков глазами. – Вам плохо?
Беатрис быстро утянула энергию внутрь и закрыла резервуар, но Эдман никак не мог совладать с собой и все сжимал ее в своих руках, задыхаясь, будто пробежал без остановки от одного города до другого.
– Профессор! – вскричала она, морщась и пытаясь отцепить его ладони. – Отпустите меня! Мне больно!
Постепенно способность соображать и контролировать себя начала возвращаться к нему, и он понял, что натворил. Эдман убрал руки за спину, отошел к окну и уставился на улицу. На безоблачном небе круглый диск солнца клонился к линии горизонта и приобретал все более яркий, багряный оттенок.
– Извини, – выговорил он севшим голосом и тут же попробовал прочистить горло, но это особо не помогло. – Тебе следует быть внимательной и не пользоваться маной в присутствии сильных магов. Мы очень чувствительны к большим выбросам энергии и подчас с трудом владеем собой, особенно когда нуждаемся в подпитке.
Сонар молчала, а Эдман не поворачивался к ней, не желая видеть ужас и отвращение в ее глазах.
– Упражнение, которое ты показала, – продолжил он, – действительно налаживает связь с внутренней магической составляющей. Но я впервые слышу, чтобы оно помогало увеличить количество подвластной маны. Все же размер резервуара – врожденная особенность. Скорее всего, ты просто лучше стала чувствовать всю накопленную тобой энергию. Поэтому продолжай тренироваться, но будь впредь аккуратнее. Этого упражнения вполне достаточно. Остальные более сложные в исполнении и не так эффективны.
– Если вы себя плохо чувствуете, я могу поделиться с вами маной, – простодушно предложила она, даже не подозревая, к насколько фатальным последствиям это приведет. – Вы так отреагировали из-за недостатка энергии?
– Нет! – рявкнул Эдман, сжимая кулаки. – Просто уходи, прошу тебя.
Беатрис всхлипнула и бросилась из кабинета, путаясь в подоле своего темно-синего форменного платья. Глядя ей вслед, он презирал себя за малодушие и слабость.
«Как я мог дойти до такого? Она подумает, что я свихнулся. Нужно срочно что-то делать».