Сделка с ректором. Секреты древнего континента
Шрифт:
Не отвечая ему и в бешенстве глядя в красные глаза, за которыми мне отчётливо мерещились серо-зелёные, я выдохнула:
– Ветер.
Безымянный дух понял меня без слов, и гаргулью от окна попросту снесло вместе с цветами, унеся куда-то прочь в вихре нежных лепестков, подхваченных предусмотрительным Ветром с пола.
Я же, поддавшись какому-то внутреннему порыву, наполовину высунулась из окна и посмотрела вниз…
Там, не боясь быть обнаруженными, а скорее наоборот страстно этого желая, ожидала целая армия гаргулий, сидящих на земле,
Да что это за издевательство такое?!
Окно я захлопнула с грохотом и звоном стекла, после с маниакальной тщательностью оплела его толстым и крайне крепким плющом, сделав практически одним целым с каменной стеной.
В комнате от моих манипуляций стало значительно темнее, потому как свет более не мог проникать сквозь стекло, но кого волновали такие мелочи? Меня вот ничуть.
С чувством мрачного удовлетворения я заняла оборонительную позицию за столом, готовясь к попытке прорыва или уничтожению плюща, или ещё чему-нибудь столь же неординарному.
Я так увлеклась, что самым непростительным образом упустила из виду самый доступный вариант. И поняла это лишь тогда, когда входная дверь с лёгкостью отворилась, являя взору… Ренара.
В этот раз он пришёл сам. Без цветов.
И начал с:
– Официанты видели, как после твоего ухода «подозрительный мужчина в чёрном» возвращался в наш кабинет. У меня есть все основания полагать, что, останься ты внутри, на тебя было бы совершено нападение, помешать которому оставленная на кабинете защита не смогла. Мне… очень жаль. Я был не прав. Ты поступила верно, уйдя.
Сидевшая на стуле за столом адептка третьего курса… осталась сидеть, молча глядя на собственного ректора и гадая, каких же усилий ему, гордому и не знающему проигрышей, стоило лично прийти ко мне и вслух признать свою неправоту.
Наверно, очень больших, потому что после долгой паузы лорд Армейд резко шумно выдохнул и выразительно добавил:
– Даже если твой уход противоречил моей просьбе сидеть на месте и ждать меня.
То есть «прости, я виноват, но не так чтобы очень»?!
– Просьбе? – я сощурилась, негодующе глядя на мага. – Это больше походило на приказ.
Как оказалось, успокоившийся не до конца архимаг полыхнул яростным взором, шагнул ближе ко мне, с грохотом захлопнул дверь, даже не взглянув на неё, уничтожил плющ на окне, не уделив взгляда и ему, и едва сдерживаясь процедил:
– Это и был приказ.
Я рывком поднялась, тщетно попытавшись компенсировать разницу в росте и добавить себе немного солидности, скрестила руки на груди и напомнила:
– Я твои приказы исполнять не нанималась!
– А тебя никто не спрашивал! – Армейд внезапно оказался впритык передо мной, навис устрашающей горой и нагло попытался задавить авторитетом.
Моя уязвлённая гордость вспыхнула лесным пожаром.
–
– Я, – Ренар тоже едва сдерживался, – я мужчина! Я обязан принимать решения и обеспечивать безопасность своей женщины!
– Я не немощный ребёнок! – у меня от злости перед глазами потемнело. – Я взрослый самостоятельный человек! И всё это время я как-то выживала без чрезмерной опеки, и даже выжила!
– Случайность! – прошипел архимаг. – Тебе просто везло! А мы просто не подозревали, что для того, чтобы выйти на опаснейшего изобретателя Инфарнеля, достаточно громогласно поплакаться о помощи, и ты сама без раздумий себя выдашь! Сама выложишь все дезактиваторы, схемы, чертежи, пароли и явки!
Это было уже слишком. Я несла ответственность за себя и дорогих мне людей, за дело, в которое мы вложили всех себя, и обвинять меня в том, что я по наивности, по глупости, от желания помочь подвергну всё это смертельной опасности… Подставлю своих друзей… Это было слишком.
Злость, обида, недоверие и удивление из-за того, что он действительно это сказал – эмоции всколыхнулись внутри меня, поднялись стометровой волной, заслонив всё остальное, и в момент, когда из эмоций во мне осталась лишь ярость, я сделала то, чего делать, очевидно, не следовало.
Вскинув руку, попыталась со всей злости обрушить ладонь на лицо архимага, но Ренар Армейд был воином, и как воин умел молниеносно реагировать даже не на опасность – на намёк о ней.
Он легко перехватил мою ладонь, сжал пальцами тонкое запястье, не позволяя вырвать конечность, и стоял, мрачно ожидая, пока шипящая я перестану трепыхаться, силясь вернуть себе свою законную свободу.
Обидно! Обидно и больно до слёз! Сердцу больно.
– Ты не имеешь права так говорить, – осознав, что сопротивление бесполезно, безвольно затихла я, но горьких слов сдержать не сумела. – Ты не знаешь, как я жила и скольких людей спасла благодаря своим принципам и убеждениям. Не знаешь, сколько хороших людей избежало несправедливой смерти. Не знаешь, сколько… сколько погибло из-за моего бездействия.
В глазах лорда сверкнуло удивление. Видимо, действительно не знал, но и я не собиралась посвящать его в детали.
Увы, и замолчать я тоже не смогла. Слёзы хлынули из горящих болью глаз, побежали по бледным щекам, а слова сами слетели с губ:
– Ты не имеешь права так говорить, Ренар, потому что в конечном итоге, как бы сильно я ни рисковала, если кто и пострадает, то лишь я. Ни один из дорогих мне людей не повторит участи Эверна. Ни один.
И я запоздало замолчала, закусив губы и искренне, от всего сердца жалея, что не смолчала, поддалась эмоциям и сказала то, что только что прозвучало.
– Что? – тихо и жутко спросил бледнеющий архимаг.