Сдвиг по фазе
Шрифт:
— Это-то меня и пугает, — признается Кимберли. — Как-то он упомянул о нестабильности кимбо, и если он его принимал…
— Кимбо? — ошарашенно перебиваю я ее.
— Это всего лишь ласкательное имя, что Камерон придумал для меня. Сокращенно от Кимберли Боухерст. Он говорил, что хочет назвать свое величайшее открытие в честь своей величайшей любви.
— Кэмерон так его и назвал — «кимбо». Неудивительно, что его нет ни в одной базе данных.
Девушка уже не может сдержать слез и принимается
— Ты как, пупсик?
— Плохо, — всхлипывает она. — Я так боюсь, что случится с Камероном, если Кингсленд найдет его прежде вас… Если только раньше его не прикончит этот проклятый кимбо!
— У вас есть догадки, где он может находиться? — спрашиваю я. — Хоть какие-нибудь?
— Увы, совсем никаких. Звонки сразу переключаются на автоответчик, на эсэмэски он не отвечал.
Я умалчиваю о том, что теперь у Камерона попросту нет мобильника.
— А как насчет его матери, других родственников?
— Его мама в прошлом году вышла замуж и переехала с мужем в Канаду. Камерон был единственным ребенком, и ни с кем из родственников отношений он не поддерживает.
Следующий ее вопрос представляется вполне очевидным:
— А почему вы его искали?
Оно и к лучшему, что за последнее время я поднаторел в искусстве притворства.
— Я беспокоился. Он очень скверно выглядел, когда мы с ним встречались в последний раз.
— Но вы же не думаете… С ним все будет хорошо, ведь правда?
— С ним все будет хорошо, насколько это в наших силах, — уверяет ее Клемент.
Его слова несколько успокаивают девушку, и она допивает вино.
— Хочешь повторить, пупсик?
— О нет, спасибо. Через минуту мне надо идти. Родители дома одни.
Мы обмениваемся номерами телефонов, и Кимберли надевает пальто. Я обещаю ей позвонить, если что-то выяснится. Девушка отвечает тем же и уходит.
— Док, твоя очередь проставляться.
Я и не думаю возражать — никогда еще мне так не требовалось что-нибудь покрепче. Спешу к стойке и возвращаюсь с двумя пинтами светлого пива и двумя стопками виски.
— Все хуже и хуже, — устало говорю я, усаживаясь за стол. — Надо было мне помочь Камерону, пока была такая возможность.
— Откуда ж тебе было знать, во что он вляпался? Да и потом, ну помог бы ты ему, дальше-то что? Так же и сидел бы по уши в дерьме. Этот мужик, Кингсленд, просто так уйти ему не даст. Слишком большие бабки на кону.
— Зайди Камерон Гейл прямо сейчас сюда и сядь к нам за стол, ни за что не выдал бы его Фрейзеру Кингсленду. Уж точно не после того, что мы только что узнали.
— Что думаешь делать?
— Мне конец, что бы я ни решил. Если мы продолжим искать Камерона и каким-то чудом отыщем,
— Есть только один выход, док. Тебе нужно вывести Кингсленда из игры.
— А ведь верно! Как, оказывается, все просто!
— Есть идеи получше?
— Да вообще никаких.
— Ну вот видишь.
— И как же нам вывести Кингсленда из игры?
— Нужно действовать с ним так, как и с любым зазнавшимся говнюком. Найти слабое место и ударить.
— Но как? Мы же ровно ничего не знаем о Фрейзере Кингсленде!
— Тогда нам лучше узнать, и по-быстрому.
Клемент допивает пиво и встает.
— Попробую поспрашивать кое-кого. Буду у тебя на хате около восьми утра.
— Меня взять с собой не хотите?
— Не, док, в отличие от тебя, задушевных бесед я не веду.
— Раз вы так уверены…
— Уверен-уверен. До завтра.
Он выходит из-за стола.
— Ах да. Вот от английского завтрака я отказываться не стану. Потолкуешь со своей женушкой, лады?
И после этого сексистского заявления уходит прочь.
22
Вот откуда взяться похмелью после всего лишь двух пинт светлого пива и одной стопки виски?
Лия крепко спит, я же ворочаюсь с боку на бок и пытаюсь игнорировать пульсирующую головную боль. Куда там. Мне нужно болеутоляющее и пописать, в любом порядке.
С величайшей неохотой выбираюсь из теплой постели и направляюсь в ванную. Оттуда бреду на кухню и приступаю к раскопкам в ящике с медицинскими средствами. В упаковке ибупрофена осталась всего одна таблетка.
Что ж, половина похмелья все лучше, чем целое.
Часы показывают половину восьмого, когда я усаживаюсь за стол с кружкой крепкого чая. В тишине неспешно перебираю вчерашние события, вдруг да всплывет хоть какой-нибудь позитивный момент.
Из кармана халата доносится пиканье. Возможно, какие-то новости от Клемента. Торопливо достаю мобильник — нет, не от Клемента. Послание краткое и зловещее:
Три дня. Тик-так…
Как будто этих слов мало, отправитель еще и прикрепил какую-то картинку. Просматривать ее желания нет, но игнорировать угрозу нет смысла.
При виде фотографии собственный жены с телефоном в руке перед входом в библиотеку меня начинает мутить. Когда был сделан снимок, сказать невозможно, но, скорее всего, вчера днем, во время моего звонка. Значит, за ней следили.
Меня моментально охватывает паника. Я вскакиваю и на ватных ногах принимаюсь расхаживать по кухне.