Сдвиг по фазе
Шрифт:
Пока он предается размышлениям, мужчина напротив него и вовсе начинает задыхаться. Глаза у него буквально вылезают из орбит.
— А, точно! — восклицает Клемент. — «Эрни, самый быстрый молочник на Западе» Бенни Хилла!
Рейнот судорожно вздыхает, но ему удается выдавить несколько слов:
— Откуда ты узнал… Нет… Это невозможно…
— Ага, вспоминаешь? Большинство завсегдатаев держали твоего папашу за мерзавца, но только не маленького Фрейзера — его-то считали неплохим мальчуганом. Ты мог бы пойти по другому пути,
Я ошеломленно наблюдаю за ними, словно смотрю пьесу с двумя действующими лицами. Диалог интригующий, да вот сюжет чересчур неправдоподобный. Зато игра на уровне, прямо «Оскара» заслуживает.
Словно бы для придания большего драматизма, Рейнот начинает всхлипывать.
— Ну вот, похоже, круг замкнулся, — замечает Клемент. — Я снова рядом, ты хнычешь.
— Пожалуйста, — причитает гангстер. — Я не… Простите…
Великан встает и смотрит на раскисшего пленника.
— Мне следовало бы поблагодарить тебя… Потому что теперь я знаю, что я вовсе не чей-то спаситель… И никогда им не был.
Он склоняется над уже содрогающимся от рыданий Рейнотом, и его застывшие черты источают суровость.
— Библию читал когда-нибудь?
Сложно сказать, трясет ли наркоделец головой из страха или же в отрицании.
— «К римлянам», глава шестая, стих двадцать третий, — сухо провозглашает Клемент. — «Ибо возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем».
Он выдерживает паузу, затем продолжает:
— Ты слишком долго избегал возмездия. И вот настало время предстать перед судьей.
Рейнот в ужасе отшатывается. Глаза у него закатываются, дыхание частое и прерывистое. Это не игра.
— Черт, Клемент, — вскрикиваю я. — Кажется, у него сердечный приступ.
Великан поворачивается ко мне и лишь пожимает плечами.
— Я не могу смотреть, как он умирает. Мы об этом не договаривались!
Устремляюсь к креслу, намереваясь применить свои подзабытые навыки оказания первой помощи, однако Клемент преграждает мне путь.
— Тут уж ничего не попишешь, док. Он все равно уже покойник.
— Но это неправильно!
— Это не наше дело. Ни твое, ни мое.
— Э нет! — возмущаюсь я. — Вы обещали, что никто не умрет! Разве не так вы говорили?
— Я обещал, что никого не убью. И от своего слова не отступился. А этот умрет, потому что он гнусный кусок дерьма… Как и все остальные. Теперь-то я это понимаю.
Словно по сигналу, Рейнот начинает биться в кресле и хрипеть. А в следующее мгновение все мышцы его коренастого тела разом обмякают. Он заваливается на спину, голова падает набок, глаза стекленеют.
В комнате три человека, и все неподвижны, вот только по совершенно разным причинам. В наступившей тишине мое внимание цепляется за тиканье часов. Бросаю взгляд в направлении звука на каминную полку — и затейливо
38
Со стороны может даже показаться, будто в гостиной Фрейзера Рейнота два мертвеца. Один в кресле, а другой на краешке журнального столика — сидит, обхватив голову руками. Конечно же, второй-то вовсе не покойник. Просто пребывает в эдаком столбняке, пока его разум пытается пробиться через ворох вопросов.
— Эй! — раздается вдруг окрик.
Я выхожу из ступора и вижу, что Клемент натягивает Рейноту брюки, предварительно развязав ему руки. Затем великан перетаскивает второе кресло на прежнее место. За исключением осколков вазы и статуэтки на ковре возле стены, комната представляет собой совершенно нормальное зрелище — ни единого намека на предшествующее безумие.
— Давай, док, пошевеливайся. Пора валить.
Я встаю, избегая смотреть на труп Рейнота. И вовсе не потому, что ощущаю какую-то вину за его смерть, а потому что его стеклянные глаза таращатся прямо на меня.
Клемент быстро проходит в заднюю часть комнаты и приседает на корточки возле штор. Буквально через секунду возвращается обратно и подхватывает свою сумку.
Я раскрываю было рот поинтересоваться, что он там делал, но тут же получаю ответ в виде мерцания у самого пола возле стеклянных дверей. Пламя стремительно начинает пожирать плотную ткань штор.
— Какого черта вы это сделали? — в ужасе вскрикиваю я.
— Огонь — лучшее средство от улик.
— Улик?
— Ничто не укажет, что мы здесь были. А полиция припишет поджог его конкурентам.
— А как же Рейнот? Нельзя же просто оставить его здесь… Это неправильно!
— Прах к праху, док. Пошли.
Огненные языки уже лижут карниз, так что продолжать дискуссию неблагоразумно, если только я не хочу составить компанию наркодельцу на том свете. Толком не оправившись от потрясения, следую за великаном в прихожую.
— Как вот только нам ворота открыть? — задумчиво произносит он.
— И вы спрашиваете это сейчас? После того, как устроили пожар?
Я осматриваю стены и возле входной двери замечаю блок управления. Бросаюсь к нему и нажимаю на кнопку с пиктограммой ворот сверху.
— Должны открыться.
Покидаем дом и по заиндевелой подъездной дорожке спешим убраться с участка.
На улочке тихо, и поскольку уже почти одиннадцать вечера, большинство домов погружено в темноту. Что ж, их ожидает внезапное пробуждение, когда прибудут пожарные расчеты. Если, конечно же, кто-то из соседей еще не спит и заметит огонь в резиденции Рейнота.
Великан перебрасывает сумку через водительское сиденье и устраивается за рулем. Я оглядываю напоследок улицу, желая убедиться в отсутствии свидетелей нашего бегства. В холодном ночном воздухе абсолютно никакого движения.