Сдвиг времени по-марсиански (сборник)
Шрифт:
Чак пожал плечами.
— И не кажется ли вам,— продолжала плесень,— что ваше столь страстное желание разделаться с женой частично проистекает от долгих лет работы в атмосфере секретности и сложных логических построений, связанной с разведывательной службой?
— Однако вы должны согласиться с тем,— сказал Чак,— что я попал в крайне затруднительную ситуацию из-за того, что Хентмэн и его авторы остановились на сценарии, столь созвучном моим намерениям.
— Да, действительно. Но еще более удивительно то, что именно вы сейчас сядете
будет просто поражен глубиной вашего проникновения в личность Зигфрида Троца.
— А откуда вы знаете имя персонажа? — Чак вдруг снова засомневался.
— Оно сидит в вашей голове.
— Значит, вы должны были также почувствовать, что в моей голове сидит желание, чтобы меня оставили в покое. — Чак не ощущал усталости — ему просто хотелось поскорее засесть за сценарий.
— Как вам будет угодно.
Ганимедянин вытек из комнаты, и Чак наконец остался один. Было очень тихо, иногда с улицы доносился шум пролетавшего экраноплана. Чак некоторое время стоял у окна, отхлебывая кофе из чашки, затем сел за стол и нажал на кнопку пишущей машинки. Чистый лист бумаги с легким шуршанием лег в исходное положение.
«Зигги Троц,— думал он с отвращением.— Что за идиотское имя! На какого же героя оно настраивает? На какого-то марионеточного клоуна... На клоуна со шпионским оттенком, который вынашивает план убийства собственной жены...»
С профессиональной тщательностью он начал обдумывать начальную сцену. Она, конечно, должна происходить в квартире Зигги... Например, Зигги сидит в кресле и читает газету. Тут появляется тощая жена и начинает ворчать на него...
«Так,— думал он,— здесь-то уж я покажу, на что способен».
Он начал печатать. Он писал, не отрываясь, несколько часов подряд, восхищаясь изумительным действием гексаамфе-таминных стимуляторов, не ощущая ни малейших признаков усталости. Работа давалась ему даже легче обычного, настолько ясной была его голова. В семь тридцать, когда в окно уже заглянул первый солнечный луч, он прошел на кухню и стал готовить завтрак.
«Итак, снова на работу. За пульт к Даниэлю Мэйджбуму».
Стоя у стола с куском поджаренного хлеба в руке, он принялся просматривать напечатанные страницы. Диалоги были написаны живо и естественно — недаром он столько лет занимался подобными вещами. Теперь он перешлет рукопись экспресс-почтой Хентмэну в Нью-Йорк, через час она окажется в руках у комика.
В двадцать минут девятого, когда он брился в ванной, раздался звонок видеофона. Первый звонок после того, как видео-фон был установлен.
Подойдя к аппарату, он включил его.
— Алло.
На миниатюрном экране возникло лицо девушки, ошеломляюще красивое, с ирландскими чертами. Чак моргнул.
— Господин Риттерсдорф? Я Патриция Вивер; как я только что узнала, Банни Хентмэн собирается дать мне роль в сериале,
— Хорошо, я вышлю вам копию. Но рукопись еще не закончена, и Банни не видел ее. Не знаю, что именно он оставит для окончательного варианта. Может быть, ничего.
— Банни такхорошо отзывался о вас,— пропела девушка,— я уверена, он оставит все. Пожалуйста, пришлите мне рукопись, я дам вам свой адрес. Кстати, я живу не так далеко от вас: вы в Северной Калифорнии, а я чуточку южнее, в Санта-Монике, недалеко от Лос-Анджелеса. Мы можем встретиться, если хотите. Почитаем вместе мою роль.
Ее роль.
«Боже,— подумал он,— я ведь не написал еще ни строчки для грудастой шпионки, подруги Зигги».
Он успел сделать только диалоги Зигги Троца со своей занудой женой. Оставался один выход: отпроситься из ЦРУ на полдня и сочинить сцену с подругой.
— Знаете что? — сказал он,— Я привезу вам рукопись. Сегодня вечером. Давайте адрес.
Чак принялся искать листок бумаги и ручку. К черту Мэйджбума — он еще никогда не встречал такой красотки. Теперь все остальное не имело значения, ведь перед ним вырисовывалась такая перспектива!
Записав адрес девушки, Чак дрожащей рукой повесил трубку и стал собирать разбросанные листы рукописи.
По пути в город Чак отправил конверт ракетной экспресс-почтой на адрес нью-йоркского офиса Хентмэна. Дело было сделано. Сидя за пультом, он сможет представить сцену с Патрицией Вивер; к обеду она сформируется у него в голове, и он отпечатает ее. В восемь вечера он с готовой рукописью полетит в Санта-Монику.
«Все складывается не так уж плохо,— решил он.— По крайней мере, начинаю выбираться из кошмара».
Доехав до здания ЦРУ на улице Сансом, Чак вошел в знакомые широкие стеклянные двери.
— Риттерсдорф! — окликнул его чей-то голос. Перед ним стоял Роджер Лондон. Строгое лицо шефа было хмурым, и он разглядывал Чака с явным неудовольствием.— Пройдемте в мой кабинет.
«Опять душеспасительная беседа?» — думал Чак, поднимаясь по ступенькам вслед за начальником.
— Господин Риттерсдорф,— сказал Лондон, как только закрыл дверь,— мы установили в вашей комнате спецаппаратуру и знаем, чем вы занимались после нашего ухода.
— А чем я занимался?
Чак был совершенно уверен, что за всю свою жизнь не сделал ничего такого, что могло бы заставить его коллег из ЦРУ применить против него самого столь известные ему средства... Может быть, в разговоре с липкой плесенью он сказал лишнее? Приборы, разумеется, не смогли засечь мысли ганимедянина. Однако Чаку смутно припоминалось, что он сказал что-то насчет затруднительной ситуации, в которой оказался из-за идеи сценария, пришедшей в голову Хентмэну, где человек убивает свою жену с помощью симулякра ЦРУ. Но это ведь ничего...