Сдвиг

Кринг Тим

В голосе звучала и ревность, и отвращение, и Наз почувствовала: по спине у нее пробежал холодок.

— Агент Моргантхау! Я не знала, что ты здесь. — Она кивнула в сторону бара. — Я как раз собиралась тебе звонить. Думаю, он готов уйти.

— У меня такое чувство, будто он уже много раз приходил и уходил, а я подглядываю за тем, что делается в гареме. — Моргантхау покачал головой.

Что-то случилось, подумала Наз. Моргантхау слишком сильно заревновал и разозлился. Вспомнив о своих подозрениях, когда Чандлер упомянул свои семейные связи, она спросила:

— Ты его знаешь?

Под полями шляпы узкие губы Моргантхау растянулись в ухмылку.

— Чандлер

Форрестол. Он учился с моим братом в одном классе в Андовере. Был капитаном команды по лакроссу [8] и председателем дискуссионного клуба. Дядя — министр обороны, отец возглавлял одну из крупнейших фармацевтических компаний по эту сторону Атлантики, пока не поставил все на один правительственный контракт, который завернул его брат. И повесился, когда Чандлеру исполнилось тринадцать, а через год дядя Джимми тоже покончил с собой, выбросившись из окна военно-морского госпиталя. Чандлер, как и положено, поступил в Гарвард, но вместо юриспруденции стал изучать философию, затем взялся за докторскую диссертацию по… сравнительной религии, кажется? Какой-то ерунды вроде этого. Я слышал, он даже подумывал стать священником. А вместо этого пристрастился к бутылке.

8

Канадская национальная игра индейского происхождения, распространенная и на востоке США.

Наз слушала краткое жизнеописание Чандлера, однако ее больше интересовали не факты, а горячность, с какой Моргантхау их излагал. Она не предполагала, чем вызвана его злость, но одно не вызывало сомнения: он его не просто знал, он все и подстроил. Это была никакая не шутка или даже исследование, если уж на то пошло: это была месть!

— Ты говоришь так, будто он убийца. Какая тебе разница, хочет ли он изучать религию или даже стать священником?

— Он изменил своему долгу. Своей семье. Своей стране.

— Может быть, он должен был сначала сделать что-нибудь для себя? Чтобы уже потом помочь «стране»?

Моргантхау покачал головой:

— Люди, подобные нам, не имеют права на подобную роскошь, а теперь тем более. Идет война, а ставки, если ты вдруг пропустила события на Кубе в прошлом году, еще никогда не были такими высокими.

Наз поняла, что сильно пьяна. И устала. Причем не просто сильно, а ужасно.

— Зачем ты заставляешь меня этим заниматься?

Губы Моргантхау скривились не то в улыбке, не то в ухмылке — Наз так и не поняла.

— Потому что я знал, что перед тобой он устоять не сможет.

— Я не о нем. Я о себе. Ты сам говорил, что есть другие девушки. Те, кто хочет этим заниматься и кому это нравится. Зачем заставлять меня это делать против воли?

Моргантхау медленно перевел взгляд в сторону общего зала, посмотрел на Наз и, положив руку ей на плечо, сжал пальцы — не сильно, но чувствительно. Теперь под полями шляпы стали видны его губы — слегка приоткрытые и влажные. В горячем дыхании витал запах ирландского виски. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга, и Моргантхау наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась и отступила назад. Моргантхау сделал глубокий вдох. Он откинул голову, и на мгновение показалось его лицо, искаженное похотью и презрением. Потом оно снова скрылось в тени, но она физически продолжала ощущать, какая буря чувств переполняла его душу.

Он сунул руку в карман.

— Держи! Дай ему это вместо обычного.

Наз

устало сунула в сумку пакетик.

— Новый состав?

— Можно и так выразиться. — Губы Моргантхау горько скривились. — Подожди минут десять, потом идите. Хочу убедиться, что с камерой все в порядке.

Провинция Камагуэй, Куба

27 октября 1963 года

Мельхиор так пристально вглядывался в мишень, что даже слегка удивился, когда на лбу у русского появилось пулевое отверстие. Через мгновение тишину разорвал грохот выстрела. Мафиози с автоматом уже поворачивался, когда вторым выстрелом Мельхиор поразил в голову и его, правда, на этот раз сбоку, и вид раны был уже не таким опрятным.

Господи, благослови Счастливчика Лу! Заподозрив обман, он тут же разрядил обойму во второго русского. Он стрелял беспорядочно, и Мельхиору даже послышался звон металла от срикошетившей пули. Однако ничего не взорвалось и стрельба продолжилась.

Будь на их месте военные, план Мельхиора вряд ли сработал бы. Оставшиеся солдаты наверняка бы бросились в разные стороны, и даже если бы им не удалось уничтожить Мельхиора, то кто-нибудь смог бы спастись, похоронив тем самым все его надежды на уютный кабинет в Лэнгли. Но здесь были мафиози. Бандиты. Они привыкли разбираться с полицейскими, которые скорее возьмут на лапу, чем затеют стрельбу. И уж конечно, никто из них не горел желанием принести себя в жертву. Каждый раз, когда Лу пытался отдать приказ, либо Сэл, либо Винни — кажется, это были их имена — кричал в ответ:

— Заткнись, Лу, твою мать!

Но даже в этих условиях Мельхиору понадобилось двадцать минут, чтобы застрелить Сэла и Винни, и тогда Лу бросился наутек. Пуля Мельхиора угодила ему в область таза, и левая нога Лу безвольно повисла. Он упал, истошно крича, и Мельхиор решил, что, наверное, последний раз здесь так кричали, когда старый плантатор порол своих рабочих за лень.

Пистолет Лу валялся совсем рядом, но тот был так ослеплен болью, что вспомнил о нем, только когда Мельхиор подошел и наступил на судорожно сжимавшиеся пальцы. Сквозь тонкую подошву сандалии он чувствовал, как пальцы Лу скребут мягкую, жирную землю. Мельхиор отбросил пистолет в сторону и опустился на колено. Лу больше не кричал, лишь жалобно скулил, как собака, которую только что сбила машина.

— Кто тебя сюда послал?

Лу глядел на Мельхиора, но мало что соображал.

— Что?

— Я сообщу твоей жене, где твоя могила, — мягко сказал Мельхиор. — Просто скажи, кто тебя сюда послал.

Казалось, Лу жевал воздух, но постепенно в его взгляде появилась осмысленность. Разбитые кости таза распирали кожу, но он держал себя в руках.

— Я не женат, скажи моей матери. — Он даже умудрился ухмыльнуться, когда произнес: — Готов спорить, те же самые ребята, что послали сюда тебя.

— Я провел в этой помойной стране два года. Те, кто послал меня, даже не знают, что я еще жив. Поэтому хватит выделываться и скажи, на кого ты работаешь. На Момо, или он взял заказ?

Только сейчас Лу осознал, что его врагу известно, кем он был, и он с удивлением на него посмотрел:

— Официально? Деньги поступают с колбасной фабрики в Новом Орлеане, но все знают, что это крыша Конторы. Посредника зовут Банистер, но, по его словам, приказы поступают с самого верха.

— Банистеру никогда нельзя было верить, но, смеху ради, скажи: он имел в виду Бобби, Джека или обоих?