Се?рфер. Запах шторма
Шрифт:
Ты — бездонное море.
Я — ветер и облака.
Я — щепотка горя
В бочке добра. — начинает петь, слегка пританцовывая и отстукивая пальцами по корпусу контрабаса.
Этот размеренный рваный ритм песни заставляет меня немедленно выползти из плена мягких подушек дастархана, встать на ноги и начать еле-еле раскачиваться на месте, щёлкая пальцами в такт.
Ты —
Я с тобой становлюсь глупцом.
Короля ты делаешь нищим,
А нищего — королём.
Добавляю к движениям тела плавные изгибы и покачивания бёдрами. Подхожу ближе к сцене, где играют музыканты.
— Даа! Ааауу! Оуу, еее!
К ритмично-рваному музыкальному проигрышу, добавляется накал аккомпанемента вступившей электрогитары. Эта музыка, с монотонно повторяющимися аккордами струн контрабаса и аккордеона, качает меня. И этот образ солиста, такого — немного разгильдяя. Весёлый гитарист, подпрыгивающий в мешковатом белом костюме слева, своей шапкой пушистых кудрявых волос напоминает клоуна. Лысый аккордеонист в чёрном костюме справа, напротив, весь серьёзен и драматичен. Больше никто не танцует. Закрываю глаза и продолжаю медленно двигаться в танце, дополняя его рваными движениями плеч и головы.
К моменту, когда Кир возвращается назад, у меня появляется своя небольшая группа поддержки. Среди посетителей у барной стойки раздаются ободряющие возгласы молодых людей. Они весело координируются, и начинают прихлопывать ладонями в такт музыке. Замечаю, как мой сёрфер, отыскав меня глазами в зале, останавливается сбоку от сцены. Скрещивает руки на груди и просто стоит, наблюдая.
Червь прощает плугу,
Зеркалу — глаза.
Но, память ходит по кругу.
А ты сможешь простить меня?
Улыбаюсь и маню его пальцем к себе. Он улыбается в ответ, но остаётся стоять на месте. Да, чтоб тебя! А почему бы немного не похулиганить? Продолжая танцевать, медленно приближаюсь к нему.
Мне хочется, чтобы ты знала:
Я останусь таким иногда.
И, ты знаешь, горбатого правит
Лишь могила и то не всегда.
Останавливаюсь в шаге напротив, продолжая двигаться под музыку. Глядя ему прямо в глаза, запускаю ладонь под край белого кардигана и, ведя пальцами вдоль тёплого упругого торса, обхожу вокруг.
Мы никогда не поймём друг друга.
Мы никогда не найдём друг друга.
Давай просто простим друг друга
За завтра и
На последней фразе ненадолго прижимаюсь спиной к его груди, игриво заглядываю в глаза, и, тут же отстранившись, делаю несколько шагов прочь, ритмично покачивая бёдрами.
Давай простим друг друга?
Давай простим друг друга?
Кир всё же ведется на мою провокацию, обхватывает меня за талию, тянет назад, и я буквально впечатываюсь спиной в широкую грудь.
Давай просто простим друг друга?
За завтра и вчераааа! Оуаа!
Одна рука моего сёрфера соскальзывает на бедро, поверх тонкой ткани платья и, мягко толкнув его в сторону, задает направление парного движения. Он подхватывает мой рвано-чувственный стиль, прижав свои бёдра к моим, и довольно умело начинает вести танец.
Снова тот же музыкальный проигрыш.
— Ееее! Ооу! Ха-ха! — неистовствует вокалист, «клоун»-гитарист дёргает головой, наскакивая одной ногой на звуковую колонку на краю сцены. Даже нордический аккордеонист принимается эмоционально расхаживать по сцене.
С радостью и наслаждением следую его ритмично-рваным движениям. Наши тела сливаются в размеренное колебание одного маятника. Весь остальной мир вокруг превращается в туманный фон. Остаётся только этот музыкальный такт, отсчитывающий уходящие секунды, мои ладони поверх тёплых длинных пальцев на моих бёдрах, однодневная щетина его подбородка, покалывающая мою щёку, и его горячее дыхание на моей шее. В зале раздаются свист и ободряющие возгласы.
То, к чему пришёл я сегодня —
Есть то, от чего я вчера убежал.
И надоели за счастьем погони.
И видно снова я проиграл.
Чёрт побери — он действительно хорошо танцует! Интересно, а что он делает так себе или даже плохо?
Выпьем чёрного ямайского рома.
И лучше останемся дома.
Может к чёрту эту работу?
Давай не пойдем никудаааа!
Поворачиваюсь лицом к нему, обнимаю за талию. Он обхватывает мой затылок пальцами, вторя моим покачиваниям под музыку головой.
Мы никогда не поймём друг друга.
Мы никогда не найдём друг друга.
Давай просто простим друг друга
За завтра и вчера?
Я уже не замечаю все эти «толчки в бок», потому что все прошедшие сутки всё, что происходит со мной — это один длинный, затянувшейся, бодрящий удар — галлюциноген.