Се?рфер. Запах шторма

Востро Анна

— Вижу. Очень живописно!

Живая стена вокруг нас сочетает в себе все оттенки, переходящие от зелёного через ярко багряный к тёмно пурпурному, с редким вкраплением жёлтого и россыпью гроздей мелких синевато-чёрных ягод, выгодно выделяющихся на пёстром фоне. То ли вино ещё не полностью выветрилось из моей головы, то ли последние события в постели повлияли, но внутри блуждает ощущение невероятной лёгкости.

Начинаю поигрывать указательным и средним пальцами с чайной ложкой, лежащей на столе рядом с чашкой Кира. И почему-то, глядя на неё, вспоминаю ту сцену в машине, когда мы только приехали

к развалинам на закате.

— Ты хотел посмотреть, как я себя ласкаю … там, в Чалке.

Он тут же вскидывает на меня удивлённо-заинтересованный взгляд.

— Всё ещё хочешь?

Наклоняет голову вбок.

— Хочу.

— Это так интересно?

— Это очень возбуждает!

— Я что-то не заметила, что тебе нужны дополнительные стимулы со мной.

— Ты не понимаешь! Это очень сильно возбуждает!

Ого! Почему-то никогда раньше не думала об этом в таком ключе. А почему бы всё-таки не попробовать и не похулиганить? Не могу же я допустить, чтобы он продолжал думать, что мне всё-таки было слабо?

— Ну, хорошо. Тогда — смотри.

Беру со стола эту ложку, окунаю в чашку с чаем, подношу к его рту.

— Оближи!

В глазах напротив сразу вспыхивают возбуждённые искорки. Вытаскивает язык и смачно облизывает металлическую округлую поверхность. Подцепляю ручкой ложки накинутый на меня белый «хитон», и он соскальзывает с тела вниз, обнажая грудь.

Кир тут же закидывает ногу на колено, откидывается на спинку стула, и опирается головой о скрещённые на затылке ладони, всей своей позой выражая готовность воспринимать предстоящее зрелище.

Я тоже облокачиваюсь на спинку своего стула. Глядя ему в глаза, подношу ложку к губам, зажимаю между ними, и медленно продвигаю черпало от кончика к основанию и обратно, касаясь языком металла. Непроизвольно запрокидываю голову назад, закрываю глаза и начинаю, не торопясь, плавно скользить им от губ по подбородку, вниз к основанию шеи. Движение твёрдого прохладного металла по коже сразу же вызывает приятные возбуждающие ощущения и заставляет чуть выгнуться вперёд. Веду ложку ниже через центр ключиц. Добравшись до основания левой груди, обвожу её по периметру округлости и продолжаю рисовать спиральную линию, постепенно подбираясь к соску.

Как приятно!

Опускаю голову, открываю глаза, и принимаюсь дразнить кончиком вогнутого черпала края этого соска, наблюдая, как он быстро заостряется, превращаясь во внешнее подобие маленькой округлой кнопки. Переворачиваю ложку выгнутой стороной вниз и надавливаю на эту кнопку, одновременно подхватывая грудь ладонью снизу и сжимая. Ахх! Снова непроизвольно запрокидываю голову, продолжая сдавливать грудь рукой, и зажимая сосок между большим и указательным пальцами, соскальзываю чайным прибором ниже к пупку.

Обвожу его вокруг, проскальзываю мимоходом через углубление, в котором он притаился, сосредотачивая всё своё внимание на необычных ощущениях, которые дарит маленькая чайная ложка в моей руке. Факт того, что за мной сейчас наблюдают голубые глаза отходит на второй план. Хотя осознание этого оказывает дополнительное возбуждающее действие.

Инстинктивно раздвигаю ноги, но мои бёдра продолжает прикрывать

и сковывать простыня. Едва я успеваю об этом подумать — ткань сползает, увлекаемая ловкими пальцами вниз, и полностью обнажает моё тело. Слегка вздрагиваю от неожиданности и опускаю голову. Сталкиваюсь с возбуждённо мерцающими глазами напротив. Кир наклонился ко мне, уловив моё движение под белой тканью, и помогая освободиться. Поймав мой взгляд, он подается вперёд, ближе, но, подавив импульс, снова возвращается обратно на свой стул, продолжая наблюдать.

Не прерывая с ним зрительного контакта, облизываю губы, переворачиваю ложку ручкой вниз и, описав ею ещё несколько окружностей вокруг пупка, медленно проскальзываю ниже, к самому центру, слегка проникая внутрь, чуть надавливая и плавно возвращаясь назад. Оххх! Подаюсь бёдрами вперёд. Светлые глаза напротив стремительно темнеют. Его дыхание становится глубоким и шумным. И это возбуждает. Так сильно, что прохладный металл почти сразу становится горячим.

Кир выдерживает только до момента, когда ручка почти целиком скрывается из виду. Как только это происходит, он срывается с места вперёд, ко мне, совсем как охотничий пёс, над ухом которого прозвучала команда «Взять!» Ложка летит куда-то в сторону. Он подхватывает меня на руки и, смеющуюся, стремительно несёт в комнату.

***

После я расслабленно выползаю обратно на веранду, опять завернувшись в простыню. Облокачиваюсь на деревянный поручень ограждения в просвете между побегами девственного плюща. Внизу на летней кухне горит свет и слышны голоса. Мужской и женский. Невольно прислушиваюсь к разговору.

— Милый, подай мне, пожалуйста, соль.

— Держи, дорогая. Эти прогулки на свежем морском воздухе вызывают такой дикий аппетит!

Это точно! Твоя правда, «милый».

Улыбаюсь своим мыслям. Да уж — идея с чайной ложкой была весьма удачна! Никогда бы не подумала, что всё это заведет нас обоих настолько сильно и так быстро, особенно Кира, что другие прелюдии будут уже не нужны, и, на этот раз, я вовсе не буду против стремительного, грубого и жадного акта любви.

Слышу звук открываемой калитки. Это Олег вернулся.

— Ты чего это так быстро нагулялся? Ещё и пары часов не прошло. — весело интересуюсь я.

Он поднимает голову наверх, улыбается и разводит в стороны руки, пожимая при этом плечами, мол — да вот, как-то так! Нетвёрдыми шагами поднимается по винтовой лестнице. Я вновь продолжаю прислушиваться к молодой паре на летней кухне. К ним теперь добавился детский голосок.

— Мама, я не хочу картошку с котлетой! Хочу арбуз! — тоненько верещит он.

— Сначала надо съесть ужин, потом будешь арбуз.

— Не хочу! Почему нельзя сначала арбуз?

— Потому что десерт всегда кушают после еды, а не до.

— Но, почему? Разве нельзя наоборот?

А, действительно, почему нельзя наоборот? Почему люди такие странные — создают себе кучу условностей и потом сами же от них страдают?… Ах, да! Потому что сладкое всегда перебивает аппетит и картошку с котлетой уже не хочется.