Седьмая чаша (сборник)
Шрифт:
— Знаете вы человека по имени Ангел Асенов Насуфов? — спросил Бурский.
— Нет, я не знаю человека с таким именем, — ни секунды не думая, ответил Бангеев.
— А может, он известен вам как Нанай Маро?
— Это что, имя человека? Впервые слышу.
Действительно не знает или в совершенстве владеет своим лицом? На вопрос, не мог бы он рассказать, где и как провел ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое сентября, со среды на четверг, Бангеев без колебаний ответил:
— Отчего же не рассказать? В тот день мой молодой коллега, сотрудник по отделу, успешно защитил кандидатскую диссертацию. Я присутствовал
Вот это алиби! Спокойно ведь мог сказать: пришел домой в семь вечера, поужинал, посмотрел телевизор и лег спать. Живет Бангеев один — попробуй опровергни. А он соорудил железобетонное алиби — нет, просто-таки стальное… Впрочем, не спутал ли случайно день? На всякий случай Бурский переспросил:
— Именно в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое?
— Именно.
Порывшись в кармане пиджака, Бангеев достал смятую бумажку и подал майору. Действительно: его пригласили на защиту двадцать третьего, в 16.00. Выходит, ночь с Насуфовым отпадает… Что же остается?
— Знакомы вы с Петко Кандиларовым?
— Кандиларов? Интересная фамилия, несколько старомодная… Нет, не знаком.
— Владеете недвижимостью?
— О, вопрос совсем как в налоговом управлении. Это уже больше по моей части. Кстати, налоговому управлению известно, что мне принадлежит квартира и дача на курорте Старая Церковь. Это в Родопах. Крохотное курортное местечко, но очень, очень приятное.
— Где вы держите ключи от дачи?
— Где их можно держать? Дома. У меня нет привычки носить все ключи с собой. Последний раз я был на даче до двадцатого августа. Зимой собираюсь туда на неделю — покататься на лыжах. Если, разумеется, дорога окажется расчищенной, а то, бывает, на машине не проедешь.
— Какой модели и цвета ваш автомобиль?
— А, «лада», кофейного цвета.
— Давали вы кому-нибудь ключи от дачи?
— Об этом и речи быть не может. Да и кто захочет сейчас туда тащиться? За двести километров. Курорт не обустроенный, а одной природой сыт не будешь.
«Куда же теперь сворачивать? — думал майор. — Ишь какой, расселся, словно разговор доставляет ему удовольствие… Не заканчивать же допрос?»
— Вы все еще не поинтересовались, — сказал он, — с какой целью я вас пригласил и почему проверяю алиби в ночь на двадцать четвертое…
— А надо ли интересоваться? Если это необходимо, думаю, вы и сами скажете. Если же нет — какой смысл любопытствовать? Извините, вы сами вынуждаете меня признаться в том, что все происходящее здесь меня не особенно интересует.
Это неожиданное заявление вывело Бурского из равновесия.
— Надеюсь, — сказал он, — сейчас заинтересует. Не так давно на вашей даче совершены два убийства.
Ляпнул и пожалел; получилось эффектно, спору нет, но была ли в том необходимость?
Сначала Бангеев не среагировал, будто не об убийствах шла речь. Затем лицо его побелело, взгляд стал растерянным, даже испуганным.
— Ну как, заинтересовало? — не без злорадства спросил майор. — Что вы теперь скажете?
— На вашем месте следовало бы пояснить…
— Поясню, поясню. Но самое интересное, что вы станете отвечать после моих пояснений… Итак. В середине прошлого месяца три человека проникли на вашу дачу и провели там две недели. Один жил в подвальной комнатушке, двое — в спальне на втором этаже.
— Какие-нибудь бродяги?
— Нет, у них были ключи. Полученные от вас. По их, конечно, утверждению.
— Странно… Ключи я не давал никому. И что же… Зачем они, как вы говорите, проникли? Кто такие?
— Одного вынесли из подвала ногами вперед. Достаточно ясно я изъясняюсь?
— Инфаркт?
— Нет, он утонул. Не покидая вашей дачи.
— Да бросьте сочинять! Там на многие километры вокруг и котенку утонуть негде!
— Действительно, на многие километры вокруг котенку утонуть негде. А внутри вашей дачи — можно, например, в красном ведре. Сказав «инфаркт», вы были поразительно близки к истине. Правда, не инфаркт, а инсульт. Так выглядело второе убийство. Улавливаете разницу?
— То инсульт, то убийство… Не понимаю.
— Приходилось вам слышать о стеностене?
— Никогда.
— Вот если бы приходилось, вы бы меня поняли. Второго нашли в гостиной, он жил после инсульта еще два-три часа. Мы не довезли его до больницы.
— Вы бывали на моей даче?
— Увы, чаще, чем хотелось бы.
— Не поставив меня в известность?!
— В таких случаях достаточно поставить в известность прокурора. И получить его согласие, заметьте, письменное. Будьте покойны, всегда присутствовали еще и понятые.
Наступила томительная пауза.
— Так… И вы меня подозреваете в этих убийствах?
— Ничего подобного я не говорил. Хотя признаюсь, в своих рассуждениях не исключал и такую возможность. Даже считал вас самым вероятным убийцей. Но ваше алиби — ужин в Красном зале, бар до четырех утра — алиби ваше сокрушительно.
— Значит, проведи я вечер один в своей квартире… Почему подозревают именно меня?
— Дача-то ваша!
Бангеев снова замолчал, явно что-то обдумывая.
— На этом закончим, хотя бы на сегодня, — прервал паузу Бурский. — Если, конечно, вы не хотите прокомментировать любопытные новости, которые услышали. Нет ли у вас подозрений, кто бы мог воспользоваться вашей дачей для своих зверских забав? Дача-то ваша, — повторил майор.
— Кто угодно мог сорвать замок.
— Да, но первый раз открывали ключами.
— Нет, не знаю, ничего не пойму.
— Ну, тогда я дам вам один ценный, я бы сказал, жизненно важный совет. Важный для вас.
— Я весь внимание.
— Слушайте. Сейчас вы ничего не знаете, ничего не понимаете. И даже если что узнаете, настоятельно советую никому не говорить о нашем свидании. Иначе последствия могут оказаться, как говорят, роковыми.
— Почему?
— Потому что мне не хочется снова ехать на вашу двухэтажную дачу.