Седьмая — для тайны
Шрифт:
— Расскажите подробнее о Карле, — попросила я. — Итак, это ее дом и мы ее гости?
— Я тоже здесь живу!
— Как ее гость?
— Не совсем. — После недолгого молчания он продолжал:
— Ты, наверное, слышала о моей беспорядочной жизни? Мы расстались с твоей матерью, и ты знаешь почему.
— Вы не были счастливы вместе!
— Она счастливо избавилась от меня. Мы никогда бы не стали по-настоящему близки. Ты, вероятно, слышала о том, что я никогда не был святым… ничего похожего на твоего Люка. Боюсь, что я слишком сильно отличаюсь от него, а с таким человеком, как я… всегда складываются
— А с Карлой?
— Мы ведем общее хозяйство, — уклончиво ответил он.
— Но вы могли бы пожениться… или нет?
— В общем, да. Я сейчас свободен. Она была замужем… но на ней женились из-за денег, полагаю. Может быть, я не совсем прав, но думаю, что именно это было главной причиной. Ее муж мог полностью обобрать ее, но ему это не удалось, потому что она умная, деловая женщина. Он умер. Да, мы могли бы пожениться, но… здесь же не английская деревня, где соседи зорко следят за соблюдением внешних приличий! Карла и не думает о браке, да и я тоже. Это никак не мешает нам наслаждаться обществом друг друга. Ну что, доченька, ты не шокирована?
— Не думаю. Я догадалась об этом. Она очень добрый человек!
— Она интересная. Полутуземка, полуанглосаксонка. Это любопытное сочетание. Я познакомился с ней в Египте. Она путешествовала. Мне понравились ее свежесть, искренность и веселый характер. Жить сегодняшним днем — вот ее правило, и мое, думаю, тоже. Мы сблизились в Египте, и, когда со мной произошло это несчастье, она ухаживала за мной. Я тогда был в очень подавленном состоянии, так как боялся своей слепоты, дорогая моя Фредерика, как не боялся ничего в жизни. Я дошел до того, что начал молиться:
«Господи, оставь мне глаза и возьми все остальное!» Господь не услышал мою молитву, но дал мне Карлу!
Отец на мгновение крепко схватил меня за руку и продолжал:
— Карла удивительна! Она прирожденная мать. И почему у таких женщин нет детей? Она была все время со мной" когда я уже совсем отчаялся, и стала для меня самым главным на свете! Карла привезла меня сюда, в свой дом, оставленный ей любящим отцом. По местным понятиям она богата: у нее тысячи высокоплодородных кокосовых пальм. Она деловая женщина и ведет дела плантации не хуже любого мужчины, а за мной ухаживает, как настоящая мать.
Так что, кроме кокосовых орехов, Карла имеет мою вечную благодарность. Фредерика, я бы не вынес своей слепоты, если бы не она! Я сказала:
— Тетушка Софи тоже заботилась бы о вас! Вы могли вернуться к нам!
Отец отрицательно покачал головой.
— Нет, — ответил он. — Я знаю, что она заботилась бы обо мне, но я не мог вернуться к ней! Иногда у меня мелькала такая мысль… до того как я начал слепнуть. Видишь ли, прежде всего…
— Я знаю. Она рассказала мне. Она думала, что вы женитесь на ней, а вы женились на маме!
— Ну вот видишь…
— Она бы поняла…
— Из этого ничего бы не вышло. Я действительно недостоин Софи. Мне никогда бы не удалось стать тем, чего она ожидала!
— Вы ей дороги таким, какой вы есть!
— Но с ней жила моя дочь, а это гораздо лучше!
— Вы живете с Карлой под одной крышей, она ухаживает за вами и стала неотъемлемой частью вашей жизни!
— Она этого и хотела.
— А вы счастливы здесь?
Несколько
— Что же, — ответил он наконец, — я не жалуюсь на свою жизнь. Я должен примириться с этим. Карла научила меня находить радость в малом. Когда я слышу шаги, я уже доволен, я говорю себе: «Это идет Макала… или маленький Мандел». Я различаю шаги Карлы, знаю интонации всех голосов… Вот так и проходят мои дни… Вспоминаю былые наслаждения, а их было у меня немало! О неприятных вещах стараюсь не вспоминать, и это мне удается неплохо. А это ведь искусство, знаешь ли! Иногда я говорю себе: "Ты слеп. Вероятно, у тебя отнято самое драгоценное, но есть же взамен и что-то хорошее, например любовь Карлы. А теперь и моя дочь приехала ко мне с другого конца земли!
Прошла всего неделя, а у меня было ощущение, что я живу на острове уже очень давно.
По ночам я часто лежала, не сомкнув глаз, и думала о Криспине и тетушке Софи. Имела ли я право уезжать от них? Было, конечно, замечательно познакомиться с отцом и почувствовать, что это родной и близкий мне по духу человек, которого я, казалось, знала всю свою жизнь. К такому отношению к отцу меня исподволь подготовила тетушка Софи. Я поняла, что он всегда умел завоевывать сердца людей. Мое он уже завоевал.
Мы много говорили с отцом. Он сидел под деревьями, слушал мягкий плеск волн и неторопливо рассказывал о своей жизни. Было совершенно ясно, что мое присутствие ему приятно.
А ночью меня охватывала нестерпимая тоска по дому, и я видела перед собой тоскливое лицо Криспина, когда он просил меня не уезжать. Я слышали его слова: «Я найду выход, должен же он быть!» И меня продолжали преследовать эти проклятые кусты в Сент-Обине и мысли о лежащем там Марчмонте.
Остров Каскера был очень красив, но, по-моему, он не отличался от большинства тропических островов с кудрявыми пальмами, пышными зарослями, палящим солнцем, тропическими ливнями и беззаботными праздными туземцами, не помышлявшими о другом образе жизни.
Тамарикс проявляла к острову большой интерес, и это казалось мне забавным. Думаю, все объяснялось ее страстным желанием уехать подальше от дома. Я не верила, что она виновна в убийстве своего мужа, но, как она заметила сама, в подобных ситуациях некоторое подозрение всегда падает на жену.
Она весело смеялась над детскими шалостями маленьких островитян, а они проявляли к ней большой интереса
Куда бы она ни шла, за нею всегда следовали несколько шоколадных провожатых. Некоторые позволяли себе даже такие вольности, что подходили к ней, трогали ее белые руки и золотистые волосы, которые всегда были распущены у нее по плечам.
Тамарикс всегда любила, когда на нее обращали внимание. Всем своим поведением она показывала ребятишкам свое одобрение и скоро стала их любимицей.
Гуляя, мы осматривали остров и знакомились с людьми. Остановились взглянуть на гончара, который, сидя на корточках на берегу, вылеплял из глины горшки, тарелки и чашки. Мы обрадовали его, купив кое-что из его изделий, чем вызвали восторг и ликование маленьких обожателей Тамарикс.
На берегу же располагались и другие ремесленники, которые готовили товары к приходу парома в надежде на предполагаемых покупателей.