Седьмая луна
Шрифт:
– Но почему?
– Я не могу вам этого сказать.
Сакура смотрела на секретаршу широко открытыми глазами и почувствовала, что задыхается.
– Что же мне теперь делать? – Она растерянно оглянулась по сторонам.
В глазах секретарши промелькнула жалость, но быстро исчезла.
– Попробуйте еще раз через некоторое время, – вежливо ответила она. – Недели через две или три. Но я не могу вам ничего обещать.
– К тому времени, будет слишком поздно, – уныло заметила Сакура.
– Ну хорошо, если хотите, я могу передать миссис Лоуренс записку от вас.
Сакура надолго задумалась.
– Ладно, скажите ей, что… – Она сделала паузу, с трудом
Она повернулась и быстро вышла из офиса.
Оказавшись на улице, она вдруг почувствовала, что весь мир вокруг нее пошатнулся и поплыл, увлекая ее за собой.
Она не знала, что теперь делать и куда идти. Впрочем, сейчас ей было абсолютно все равно. Невыносимо горькое чувство поражения переполняло ее душу и лишало сил. Ей требовалось хоть какое-то время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше. А это не так-то просто, учитывая, что денег у нее нет даже на самый скромный обед. Пытаясь справиться с паническим страхом, она направилась к ближайшей станции метро. Надо вернуться в исходную точку и хорошенько все обдумать. Открыв кошелек, она вынула несколько монет, купила жетон и села в поезд, предварительно изучив схему транспортных линий. В поезде она долго смотрела на свое отражение в темном окне и тщетно пыталась понять, почему Фрэнсин Лоуренс так жестоко отвергла ее. Даже если у нее возникли какие-то подозрения, она ведь могла хотя бы поговорить с ней и выяснить все до конца. Почему она этого не сделала? Неужели она приняла се за мошенницу, пытающуюся выманить у нее деньги?
В вагоне стояла такая невыносимая жара, что Сакура мгновенно покрылась потом. Сняв жакет, она положила его на колени и – закрыла глаза. Как всегда в трудные минуты, она попомнила Японию и подумала, что в это время там цветет лишня. Это время года она любила больше всего, ведь даже ее имя, Сакура, означает «цветущая вишня». А назвали ее так потому, что привезли в эту страну, когда вишни покрылись первыми цветами. Увидев тогда длинные ряды розово-белых деревьев, она застыла и долго не могла оторвать от них глаз. С тех пор цветение вишни стало для нее символом возвращения к жизни и знаком коренных перемен.
При этом она знала, что она не японка, что принадлежит к какой-то другой национальной группе, но какой именно, понятия не имела. Однако случилось так, что судьба связала ее с Японией, где она прожила много лет и получила имя Сакура, которое и носит до сих пор.
Через несколько минут она вышла из поезда, перешла на другую платформу и снова вошла в полупустой вагон. Напротив нее сидел огромный чернокожий парень в темных очках и темной рубашке. Поначалу Сакура не обращала на него внимания, а потом вдруг почувствовала, что он за ней следит. Причем следит так пристально, что у нее даже мороз по коже идет. Ее охватило беспокойство, которое быстро переросло в панику, когда она дометила, что из черной сумки на его коленях на нее уставился объектив фотокамеры. Она лихорадочно огляделась вокруг, словно ища поддержки у других пассажиров. К счастью, их было немало и этом вагоне, но придут ли они ей на помощь, если этот тип начнет приставать к ней? Вряд ли.
Не долго думая она встала и подошла к двери, приготовившись выйти на следующей остановке. Парень последовал за ней. Дверь отворилась, и Сакура быстро зашагала к выходу из метро. Парень не отставал от нее ни на шаг. Она шла вдоль платформы и, как только прозвучал сигнал к отправлению поезда и двери стали закрываться, быстро
– Ты что, спятила? – послышался над ее головой чей-то сердитый голос.
Какой-то пожилой мужчина схватил ее за руку и втащил в вагон. Блузка затрещала по швам, туфля слетела с ноги, а сумка осталась за дверью. Сакура посмотрела через стекло двери и увидела, что она упала на платформу, а вместе с ней и последние имевшиеся у нее деньги.
Чернокожий парень поначалу опешил от неожиданности, а потом рванулся к двери, но было поздно. Поезд начал быстро набирать скорость, и преследователь остался на платформе. Он стоял с перекошенным от злобы лицом и тупо смотрел вслед составу. Сакура видела, как он наклонился и поднял ее сумку. Поезд ворвался в темный тоннель и покатил к следующей станции.
– Почему вы не нагнали ее на следующей станции?
Выражение лица Клэя Манро было непроницаемым.
– Мы поехали за ней на следующем поезде, но найти ее не смогли.
– Она что, в воздухе растворилась, что ли?
– Миссис Лоуренс, – вяло оправдывался тот, – в это время, в метро много людей, и не так-то просто отыскать нужного человека.
– А как она догадалась, что за ней следят?
– Думаю, она заметила объектив моей камеры, – высказал предположение чернокожий. – Я сидел напротив нее и снимал из сумки.
– Напротив? – вспыхнула Фрэнсин. – Ты что, Клэй, считаешь себя невидимкой?
Манро промолчал, теребя пальцами дужки черных очков.
– Дело в том, мэм, что, когда миссис Тэн инструктировала меня, она сказала, что в принципе не важно, заметит эта женщина наружное наблюдение или нет. При этом она сослалась на ваши указания.
– Да, но я не предполагала, что вы потеряете ее в первые же пять минут наблюдения, – едко заметила Фрэнсин.
Глаза Манро потемнели от злости. Он, конечно, был не и восторге от такого позорного провала, но упреки миссис Лоуренс донимали его больше, чем сам факт непрофессионально выполненной работы.
– Мне кажется, она уже не раз проделывала подобные вещи, – промямлил он.
– Что ты хочешь этим сказать? – опешила Фрэнсин.
– Что она оказалась гораздо умнее и хитрее, чем мы предполагали. Все ее поступки выдают в ней весьма опытного конспиратора. Иначе она не смогла бы проникнуть в вашу квартиру и оставить там букет цветов.
Фрэнсин вернулась из Гонконга вчера утром и сразу узнала о том, что в ее квартире кто-то побывал. Все ее друзья и сотрудники прекрасно знали, что она ненавидит срезанные цветы, и никогда не дарили их ей. К тому же консьержка подробно описала девушку, не оставив никаких сомнений, что это была именно Сакура Уэда. Правда, из квартиры ничего не пропало, но столь наглое вторжение все равно оставило неприятный осадок в душе.
– Да, думаю, ты прав, – сказала она после долгой паузы и пристально посмотрела на детектива. – Она действительно все делает профессионально. Поэтому не следует ее недооценивать.
– Я сделаю все возможное, мадам.
Клэй Манро работал на Фрэнсин уже больше двух лет и за нее это время ни разу не допустил ни малейшего промаха. Это была его первая и оттого еще более обидная неудача. Когда-то он воевал во Вьетнаме, но после ранения вернулся домой и вскоре открыл небольшое охранное агентство. А потом стал выполнять деликатные поручения Фрэнсин, и вплоть до этого дня у нее не было никаких оснований для недовольства. Ей нравилось даже то, что он был афроамериканцем и принадлежал к тому же маргинальному обществу, что и она сама.