Седьмая принцесса
Шрифт:
В Сугробии Джона никто не встречал, и он был немало этим удивлён. «Их же предупредили о моём приезде! Или, может, к ним сюда короли каждый день заглядывают?» — подумал он. Воздух был весьма свеж. Да нет, если честно — стоял трескучий мороз! На улицах Джону встречались прохожие, в окнах домов и магазинов тоже виднелись люди, но на него никто не обращал ни малейшего внимания. А если кто и бросит случайный взгляд — в лице его ничто не отразится. «Да и немудрено, — думал Джон. — Такие холодные, заиндевелые лица не исказит ни печаль, ни радость. Брр, до костей пробирает — и люди ледяные, и воздух ледяной… Не очень-то обнадёживающее
Молодой Король всё же добрался до дворца, стоявшего на самой вершине горы, на сияющем леднике. Да и сам дворец сверкал, точно сделанный из чистого льда. Копыта коня то и дело срывались на скользком склоне, подъём длился долго, и к концу руки у Короля покраснели, а нос посинел от холода и ветра.
У дверей высокий, молчаливый привратник спросил его имя и жестом пригласил Джона следовать за ним в Тронный зал. Король шёл, переживая, что выглядит не лучшим образом. Тронный зал сиял белизной: стены, пол, потолок — всё белым-бело, а холод стоял, точно в холодильнике. Окоченевший Джон поискал глазами камин. Но огромный камин был забит ледышками. В дальнем конце зала сидел на троне Король Сугробии, по обеим сторонам трона недвижно, точно статуи, замерли придворные. Все женщины были в белых платьях, мужчины — в блестящих, как зеркало, доспехах, сам же Король был в бороде, длинной белой бороде, обрамлявшей его лицо и ниспадавшей волнами до самого пола. Борода эта вовсе скрывала одежду Короля. У ног его сидела Принцесса Севера, покрытая с головы до пят снеговой вуалью.
Остановившись у дверей, привратник прошептал:
— Король Джон Велико-Труданский.
Слабый звук его голоса не нарушил тишины Тронного зала. Никто не шевельнулся, никто не произнес ни слова. Привратник удалился, а молодой Король ступил в зал. Теперь он твёрдо знал, что чувствует кусок баранины, когда его засовывают в морозильник. Но — делать нечего! — он собрался с духом и заскользил к подножию трона. Он и рад был бы идти твёрдым шагом, но на ледяном полу это никак не получалось. Старый Король холодно и вопросительно взглянул на молодого. Прокашлявшись, Джон просипел:
— Я приехал просить руки вашей дочери.
Король едва заметно кивнул в сторону Принцессы, сидевшей у его ног, что, вероятно, означало: «Ну и проси, не тяни». Но Джон мучительно подыскивал слова, не зная, как начать. Вот бы стишок вспомнить — он пришёлся бы как нельзя кстати! Джон напряг память, но — увы! — для поэта главное — вдохновение. Утерянных строк не воротишь, дважды одно стихотворение не напишешь. Всё же молодой Король опустился на колени перед безмолвной Принцессой и прошептал:
Как снежинка, бела ты, как лёд, холодна. Ах, согреет ли сердце такая жена? Сколько б я ни смотрел сквозь метельный покров, Не пойму — ты красива ль, Хозяйка Снегов? Наступает пора твой услышать ответ, И надеюсь я втайне, что скажешь ты «нет».Воцарилась ледяная тишина, и Джон понял, что он, должно быть, переврал слова. Подождав минут пять, он поклонился и заскользил вон из Тронного зала. Выбравшись на улицу, он поёжился и сказал: «Бр-р-р». Повторив «брр» несколько раз, он вскочил на коня и во весь опор поскакал в Велико-Труданию.
— Успешно съездили? — спросили министры.
— Вполне успешно, — ответил Джон.
Довольно потирая руки, министры спросили:
— И когда же свадьба?
— Никогда! —
— Ну, приглянулась вам Принцесса Севера? — спросила горничная.
— Вовсе нет, — ответил Король.
— Вы, верно, ей сами не приглянулись.
— Селина, ты забываешься! — одёрнул её Король.
— Ладно, молчу. Вам ещё что-нибудь нужно?
— Да. Распакуй чемодан и упакуй его заново. Завтра я еду в Баобабию, к Принцессе Юга.
— Тогда вам понадобится соломенная шляпа и льняная пижама, — заключила Селина и направилась к двери. Но Король остановил её:
— Э-э… Селина… гм…
Селина помедлила у порога.
— Селина… Ты случаем не помнишь стишок… слова моего стихотворения? Ты ведь… читала?
— Что, у меня забот, что ли, мало? Недосуг мне голову стихами забивать, — сказала Селина.
И вышла. А Король страшно рассердился. Он даже не удосужился поблагодарить горничную, когда она принесла ему горячую-прегорячую грелку для постели.
Наутро молодой Король отправился в Баобабию. Путешествие оказалось столь приятным, что Джон преисполнился радужных надежд. Над головой — лазурное небо, в воздухе — ни ветерка, и всё вокруг залито солнцем. Небо, однако, становилось всё лазурнее и лазурнее, воздух всё недвижней, а солнце припекало всё сильнее. И к концу пути Короля охватила истома. По земле стелился тяжёлый запах роз, солнце палило всё нестерпимей и ярче — до боли в глазах, а земля так раскалилась, что у королевского коня плавились подковы. Конь плёлся еле-еле, бока его лоснились от пота, и хозяину его пот тоже застилал глаза.
Гонца с вестью о приезде Короля Велико-Трудании посылали и сюда. Но в Баобабии, так же как и в Сугробии, его никто не встретил.
Страна была точно сонное царство: окна плотно зашторены, на улице ни единого человека. Дорогу спрашивать было не у кого. Да и незачем: весь золотой, с золотыми куполами и шпилями, дворец сиял не хуже солнца. Конь доплёлся до ворот и, изнурённый, опустился на землю. Собрав последние силы, Король выбрался из седла и промямлил своё имя толстому привратнику. Но тот лишь зевнул в ответ. Пришлось Джону искать Тронный зал самому. Там, на огромном золотом диване, возлежал Король Баобабии. У его ног, на золотых тюфяках, развалилась Принцесса. Повсюду в зале, откинувшись на высокие подушки, нежились на позолоченных кушетках придворные. Они были в шитых золотом одеждах, и Джон едва различал, где люди, где подушки — всё было пухлым и золотым. Лишь Король с красавицей Принцессой выделялись среди всех. Принцесса и вправду была красива — только безмерно толста! А отец её — ещё толще. Когда Джон приблизился, на лице Короля Баобабии появилась ленивая, толстая, сонная улыбка, но он даже не оторвал головы от подушки.
— Я приехал просить руки вашей дочери, — промямлил Джон.
Улыбка Короля стала ещё толще и ещё сонливей, он как бы говорил: «Проси, я не против». Все, похоже, ждали, что Джон сделает дальше. Он понял, что пора предложить Принцессе руку и сердце. Но он враз позабыл все слова, и его покинули последние силы. В отчаянии Джон решил припомнить потерянный стишок — он наверняка тронет сердце Принцессы. У молодого Короля кружилась голова, но он что-то смутно припомнил и, упав на колени перед лежавшей как куль Принцессой, пробормотал: