Седьмая пятница
Шрифт:
Мопс смотрел на эту сцену в изумлении. Он знал, что девица бывает жуткой надоедой, когда принимается изливать материнскую нежность на него, но ни разу еще не видел, чтобы воркование было адресовано мне. Судя по выражению морды Квирсела, чародей переоценивал некоторые свои мировоззренческие максимы.
Самым уголком рта я позволил себе саркастическую усмешку. В следующий миг в рот мне потекла острая смесь неведомо чего неизвестно с чем. Я машинально сглотнул, да не просто, а отхватил сразу полстакана.
— Молодец,
Тут я едва не захлебнулся. Ням-ням? Я не ослышался? Да она что, с ума съехала? Эту жуткую раскаленную лаву она называет ням-ням?
Мои глаза полезли на лоб, а руки сами собой взметнулись, чтобы отринуть ото рта эту чашу, полную кошмарной жидкости. Но отринуть я не успел. Селина, наученная опытом исцеления страдающего похмельем деревенского чародея, залила в меня остатки питья и отскочила на безопасное расстояние. Она стояла возле кровати и взирала на мои конвульсии с умилением.
— Сработало.
— Так и должно быть? — спросил мопс, отодвигаясь к краю кровати, чтобы не быть огретым моими беспорядочно рассекающими воздух ногами.
— Именно так. Когда мой первый хозяин выпивал эту бурду, с ним творилось такое!
— Не сомневаюсь.
Пока они обменивались репликами, я бушевал, словно угодивший в капкан разъяренный леопард. Из глотки моей вырывалось такое же громкое рычание, а по части энергичности, с какой я извивался, даже хищнику со мной было не сравниться. Помню, как-то во время одного метеорологического опыта на крыше в меня ударила молния. Звездануло так, что еще месяц я слышал звон в ушах и видел звездочки перед глазами.
Ощущения от приема взбадривающего средства Селины были примерно такими же. Мое тело так же скручивало и раскручивало, и я чувствовал себя, словно был свитером, который отжимает великан своими ручищами.
Справедливо опасаясь получить ногой по голове, мопс пятился до тех пор, пока кровать не кончилась и он не спикировал на ковер. Служанка подхватила песика на руки. Квирсел взвизгнул. Ему показалось, что сейчас я спрыгну с матраца и наброшусь на них обоих, чтобы разорвать на кусочки. Такой же страх, полагаю, внушает некромантам мертвец, которого они шутки ради возвращают к жизни. Известно немало случаев, когда чародеи становились жертвами собственных созданий.
Прошло какое-то время, и я затих. Чувство дикого жжения внутри ослабло до такой степени, что теперь я мог самостоятельно дышать. А скоро и говорить.
Первое, что я сказал, точнее прохрипел, как новоиспеченный зомби, было:
— Воды!!!
Селина уронила мопса на пол и со скоростью света (недавно я читал, что некие ученые определили ее как весьма большую; имею в виду скорость) унеслась в неведомую даль. Вернулась девица почти сразу же, побив общенациональный рекорд расторопности среди слуг своей возрастной категории.
— Я же говорила!
Я не слишком разделял это мнение, но спорить не собирался. Одним махом осушил полный кувшин холодной колодезной воды и откинулся на подушки.
Мопс запрыгнул на кровать.
— Кажется, он и вправду ожил.
— Конечно, ожил, — ответил я. — Попробовал бы ты эту гадость на вкус! И, кстати, довольно бестактно говорить обо мне в третьем лице, если я снова влился в компанию.
— Селина, — сказал чародей, — советую тебе запатентовать это средство. Можешь разбогатеть.
Служанка, похоже, об этом никогда не думала, и, судя по тому, как загорелись ее глазки, мысль ей понравилась.
— Итак, — произнес Квирсел, — настало время обстоятельно обсудить твои вчерашние приключения.
— Ни в коем случае!
— Почему?
— Я голоден, как десять тысяч голодных драконов! Селина, будь добра, добудь для своего хозяина хотя бы три корочки хлеба! И, кстати, спасибо за демоническое зелье.
— Всегда к вашим услугам, граф, — пролепетала, краснея, блондинка и ушла.
— Она прелесть, да? — спросил я, глядя на дверь.
Квирсел сердито тявкнул.
— Браул, перестань уходить от темы! Ты должен рассказать мне все!
— Я не отказываюсь. Но учти, я еще не совсем пришел в норму, хотя, признаюсь, эта отрава способна заставить и дохлого мамонта плясать тарантеллу.
— Плевать я хотел на мамонтов и тарантеллу!
— Да? Что с тобой случилось?
Квирсел зарычал, как рычат все маленькие собачки, и пригрозил, что укусит меня, если я не перестану над ним измываться.
— О, кажется, звонок в дверь!
Это был не фокус, не желание с моей стороны переменить тему — в парадный вход действительно кто-то ломился. За веревочку, привязанную к колокольчику, дергали так, словно визитер явился с вопросом жизни или смерти.
Чародей навострил уши.
— Хорошо, мы отложим разговор. Но не думай, что я забуду. Это слишком важно, Браул.
Я уверил его, что и не думаю забывать, а сам уже прикидывал, где спрятаться. Не исключено, что порог мой снова обивают страждущие, отягощенные неразрешимыми проблемами. Им снова понадобился отпрыск благородных Невергоров, ибо леность духа и тела не позволяет этим господам самостоятельно обустраивать свою жизнь.
Ничего придумать я не успел. Несмотря на бодрящее зелье, слабость не покинула меня и я едва смог достигнуть края матраца. Квирсел к тому времени успел улизнуть, и через мгновение в спальню влетела Селина.
Когда-нибудь своими скоростями она сведет меня в могилу.
— Госпожа Скоппендэйл! Я сказала, что вы дома и готовы ее принять! — выпалила служанка.
Изобразив мужественное выражение лица, я ответил, что этого следовало ожидать.
— Она… — сказала Селина и, обернувшись, добавила: —…уже здесь.