Седьмая пятница
Шрифт:
Боги призадумались. Они уже делали попытку что-то сообразить, но сейчас, припертые к стенке, вынуждены были поднапрячься.
— Теоретически существует множество способов поиска субъекта в пространстве мультиверсума, — сказал Спящий Толкователь неохотно, — но они достаточно трудоемки. К тому же Пожиратель не является в полном смысле божеством, и у нас нет с ним глубинной связи, как со всеми другими.
— Но вы же создали его, — сказала Гермиона. — Значит, у вас должны остаться… я не знаю… заготовки, наметки, записи… что
— Давайте используем камни, которые с таким трудом нам достались, — предложила Талула Поттер.
— Верно! Камни! Насколько я помню, Пожиратель может быть остановлен с помощью обряда, который проводится на алтаре, в особые углубления которого кладутся камни. Еще потребуется сплести нужные заклинания. Толкователь, алтарь у вас с собой?
Комок тряпья взлетел чуть выше обычного и полез в свои недра, откуда достал складную штуковину. Разложив ее наподобие столика для пикника, бог поставил алтарь на траву. На верхней его части были упомянутые углубления для трех камней.
— И что дальше? Как это поможет нам узнать, где Пожиратель?
Боги принялись совещаться. К ним присоединились духи, у которых было собственное мнение, но их никто не слышал. В результате нам стало казаться, что дело закончится дракой.
Нам повезло. Толкователь и Тузмес смогли договориться.
— Можно соединить силу трех камней и подкорректировать ритуал.
— У Пожирателя должно быть слабое место, — сказал Зубастик.
— Мы об этом и говорим, — вздохнул Толкователь.
— Голод, — щелкнула пальцами Гермиона. — Его одолевает единственное желание — поесть. И наверняка он сейчас этим и занят.
— Что же он ест? — спросил я.
— Как мы знаем, целый мир ему пока что не по зубам. Выходит, для разгона аппетита наш друг довольствуется малым.
— Хотелось бы знать, чем именно, — сказал Квирсел.
— С помощью камней и собственного всевидения мы можем вычислить, где именно происходят схожие с действиями Пожирателя возмущения Силы.
— Тогда — вперед! — сказал Изенгрим. — А пока… у меня есть одно соображение. Чародеи — в сторонку!
Боги посмотрели на нас печально и принялись за подготовку к ритуалу. А мы с видом заговорщиков отдалились на некоторое расстояние.
— Что ты задумал? — спросила Талула.
— Я им не верю, — сказал Зубастик шепотом.
— Кому?
— Им.
— Выражайся яснее, о великий дипломат, — сказал я, — Время дорого.
— То есть они врут? — Гермиона покосилась на божественную братию, которая кудахтала вокруг раскладного алтаря.
— Не совсем. Но что-то скрывают. Видели, какая камера у Пожирателя?
— Обычная.
— Вот именно! Камера для существа человеческих размеров. А нам говорили, что Пожиратель чуть ли не титан, каких мало. Я-то воображал себе…
— Я тоже, — вставил ваш покорный.
— Все это подозрительно, — кивнула Талула.
— Вероятно, наши соратники преувеличивают
— Ну? — спросили мы, видя, как Гермиона колеблется.
— …он и не пожиратель вовсе?
— Я об этом уже думал.
— Браул, не сочиняй!
— Сами видите, разве в таком месте можно держать существо, похожее на убийцу вселенной?
— Вполне, — сказала Талула. — Не меряй Пожирателя человеческими мерками.
— Других у меня нет.
— Давайте без далеко идущих выводов, — влез Квирсел, которого Талула держала на руках. — Определенно, все боги боятся последствий выхода Пожирателя на свободу. Факт, что угроза существует.
— Да, но какая? — спросил Зубастик.
— Вопрос! — Гермиона оглянулась через плечо, — Какая именно угроза и кому.
Мы помолчали, чувствуя, как ползают по нашим спинам мурашки. Так всегда бывает, когда неожиданно для себя прикасаешься к краешку тайны, о которой раньше не подозревал. Заметили, как нехорошо бывает в солнечном сплетении после этого? Словно свинцовый шар проглотил.
— Ладно, предположим, некие личности просто навешали нам лапши на уши.
— Многовато лапши, — заметила Талула. — И она слишком сложная.
— Но предположим, — настаивал я, — есть некая группа шарлатанов, опасающихся какой-то тайны в своем прошлом. То, что они боги, дела не меняет. Для них существует угроза разоблачения или еще что-то в этом роде. Понятно, что они сделают все, чтобы правда не вскрылась. И тогда, будучи уже не столь могущественными, как раньше, они решают прибегнуть к помощи со стороны. Люди-чародеи подходят для этого как нельзя лучше. Богам известна наша психология. Достаточно навертеть тайн и загадок, добавить изрядную толику ужаса и намеков на гибельные последствия, заинтересовать и пробудить в душе кандидата уверенность, что только от него зависят судьбы миллиардов. Допустим, выбор падает на Зубастика. Он благороден, он личность сильная и готов в лепешку разбиться во имя высокой цели. Сказано — сделано. Наживка проглочена. Зубастик привлекает, согласно условиям некоего пророчества, других болванов, и они делают все, чтобы предотвратить угрозу. И они не отступят, понимая, что ставки в игре ой какие высокие, выше не бывает. Логично?
Чародеи взирали на меня так, словно я выдал им какое-то откровение.
— Браул, — сказала моя сестрица, — кажется, ты… гений.
— Чш-ш! — Талула поднесла палец к губам. — Не ори, дорогуша, иначе нас услышат.
— Но как можно объяснить Квирсела? — спросил Изенгрим, весьма помрачневший от мысли, что его использовали как первого болвана и заставили набрать команду из себе подобных.
— А можно и не объяснять, — ответил я. — Квирсел такая же жертва обстоятельств.
— Мудрено, — заметила Талула.