Седьмая раса
Шрифт:
Рощин вдруг склонился к какому-то камню, вытянул из-под него черный рычаг, и громада сейда, Ольга ее мгновенно узнала, как туша исполинского животного, угнездилась на лаз, отрезая их с Бартом от жизни.
— Так это тоже — ты? — огорченно сказала Ольга. — Я думала, ты ученый. А ты — просто сумасшедший убийца… Зачем ты замуровал нас в пещере?
— Разве я не предупреждал тебя, что ты не должна возвращаться за дипломатом? — хищно улыбнулся Влад. — Всякий, ослушавшийся Тула, заслуживает наказания. Я и только я определяю, что, сколько и кому дозволено знать!
— А зачем
— Этот вопрос не ко мне. К магистру. Они оказались слишком любопытными и непослушными. Ты знала, кого взять в ученики! Я просил не ходить в сопки без меня. Они не вняли. Как их наказали — не мое дело.
— Но ты сам хотел, чтобы мы сняли фильм!
— Да, для того лишь, чтобы мы спокойно и свободно смогли довершить начатое. Ты сама недавно делала репортаж об охоте норвежцев за российскими траулерами.
— Причем тут это? Какое отношение рыбный промысел имеет к вашему Туле?
— Туле — это магистр. Я — это Арктида. Хотя ты права, это одно и то же. В этих священных местах ничто не происходит само по себе. О скором пришествии Новой Земли знаем не только мы! Именно поэтому сейчас развернулась жесточайшая борьба за Арктику. Ученые не исключают, что в этом веке Арктика полностью освободится ото льда. Мне малоинтересны сверхприбыли, которые появятся у судоходных компаний, когда откроется короткое плечо сообщения между полушариями. Но сюда кинутся все, потому что Арктика хранит больше четверти всех энергоресурсов Земли. А эти ресурсы предназначены исключительно для того, чтобы обеспечить жизнь седьмой расы, ради которой и явится Новый Иерусалим, наша священная Арктида! Поэтому мы обязаны успеть! Чтобы никто и никогда не смог попасть сюда и осквернить нашу родину.
— То есть ты занимаешься исследованием и активацией сейдов для того, чтобы устроить мировой катаклизм?
— Да. Когда растают льды, откроется то, что веками было скрыто. Но это должно открыться только нам, избранным. Нам, седьмой расе.
Рощин повернулся к ней татуированной спиной и пошел. Прямо по солнечному лучу. Диковинные рисунки, украшавшие его тело, ожили. Невиданные животные спрыгивали с его спины и растворялись в березовом перелеске, яркие цветы сплетались в венки с томными лиловыми колокольчиками и лукавым иван-чаем. Один из венков подобрал Леша, снова появившийся на полянке.
— Снегурочка, это тебе!
Ольга потянулась за венком, но Леша, отступая, отдернул цветы на себя.
Он хочет, чтобы я пошла за ним! — сообразила девушка. Сделала шаг, хватаясь за венок, но Леша снова отступил, и в пальцах у девушки остался крупный лиловый колокольчик.
— Влад, почему мы выходим через третьи ворота? — спросила Рощина одна из женщин. — Мы будем возвращаться по озеру? А почему не на вертолете?
— Вертолета не будет, — туманно объяснил мужчина. — Изменились обстоятельства.
— А от озера, как мы доберемся от озера? — тревожилась женщина.
— На дороге вас ждут машины.
— Но до дороги идти три километра…
— Магда, — вмешался идущий следом мужчина. —
Женщина смолкла.
Группа в шесть человек прошла двумя узкими тоннелями и вышла из отвесной скалы на ровную каменную площадку. Сверху над скалой нависал громадный черный уступ. Он простирался почти горизонтально над землей, метра на два, и снизу совершенно непонятным представлялось, как такой массивный козырек способен удерживаться на весу. По всем законам физики он должен был обломиться и давным-давно упасть под собственной тяжестью. Однако, судя по совершенно спокойной реакции людей, никого из них это не заботило: сколько они себя помнили, скала висела именно так. Грозно и надежно, совершенно перекрывая обзор нижней площадки от любого, даже очень любопытного глаза. С противоположной стороны озера этот уступ и вовсе не выглядел угрожающим — обычный пейзаж для здешних мест.
Как только люди вышли на каменный причал, из темного скального распадка, куда уходило озеро, вынырнул небольшой черно-синий катерок, почти сливающийся по цвету со скалами и водой, и шустро понесся по синей глади.
— Не ждите нас, — напутствовал Рощин людей, усаживающихся в игрушечный кораблик. — Дорога всем известна.
— А вы скоро? — не удержалась та самая любопытная женщина. — Я беспокоюсь за Грэтхен, она явно не в себе…
— Грэтхен — с магистром, — сухо ответил Рощин, показывая тем самым, что разговор исчерпан. — До встречи.
Катерок почти бесшумно отчалил от скалы и понесся по озеру. Влад понаблюдал за тем, как виртуозно вписывается он в сложный рельеф скал, обрамляющих воду, и с удовлетворением отметил, что даже ему, опытному и знающему, трудно разглядеть в тени каменных круч хорошо маскирующееся плавсредство.
Сначала Макс решил, что у его начались галлюцинации: совсем рядом — или просто по воде звук разносился столь далеко? — послышался звук хорошо отлаженного лодочного мотора.
Катер? На этом озере? В десятках километров от дорог?
Однако тут же на ум пришел вертолет, поливающий огнем сопки, великолепно содержащееся подземное хозяйство, официальная должность нынешнего магистра…
Черт! Как в фантастическом боевике! — сказал себе Барт. — Или это меня с верхотуры заметили и едут добивать?
Мотор весело протарахтел где-то справа, как раз там, куда Макс никак не мог обернуться в силу специфической прикованности к коряге.
Единственная рука, левая, которая хоть как-то откликалась на сигналы мозга, и с помощью которой Макс пытался вернуть к осознанным действиям правую, похоже, тоже начала отказывать.
Барт все еще пытался сжимать и разжимать пальцы, но с каждой попыткой движения ощущал все большую заторможенность. Путь сигналов от мозга до пальцев становился все длиннее, ответная реакция фаланг — все неохотнее. Страшно хотелось спать. Помимо воли глаза уже несколько раз пробовали закрыться, и Максим открывал их вновь с величайшим усилием.