Седьмая вода
Шрифт:
– Возможно, так и есть.
Расцеловавшись и наобнимавшись со всеми, мы с Гешей пошли по моему привычному с детства пути, перепрыгивая с камня на камень.
– Ты не Русалка, ты прямо газель! – рассмеялся парень, постоянно стараясь подстраховать меня.
– Спасибо, что проводил. Дальше я сама. Тут недалеко.
– Ты местная? – Он наклонил голову набок, искоса поглядывая на меня.
– Раньше была. Теперь нет, – пожала я плечами.
– Приходи завтра. Не пожалеешь. Если Седой будет, то такого ты нигде больше не увидишь.
Кто этот Седой, что все о нем только и говорят. Мне представлялся суровый мужик, постарше брутального Шона, с обветренным темным лицом и с таким же подтянутым и тренированным телом, как у всех мужчин здесь. Эдакий мрачный и загадочный морской волк.
– Не знаю. Может быть.
Хотя… почему нет? Я повернулась, чтобы уйти.
– Эй, Русалка! –
Я улыбнулась.
– Вряд ли. Хотя кофе и правда из области фантастики!
– Ага! Там еще секретный ингредиент был. Типа, приворотное зелье, – рассмеялся Геша и добавил замогильным голосом: – Кто попробовал раз, будет приходить снова и снова. Так что жду тебя и завтра, и не только завтра, Русалка!
Я махнула рукой и пошла вперед, все еще не в силах перестать улыбаться.
Подходя к дому, заметила, что все окна были темными, и только внизу в гостиной виднелся мягкий свет.
Стоило только войти, Арсений появился в дверном проеме и буквально обшарил меня взглядом.
– Что, не прошло и суток, а ты нашла, где развлечься? – говорил он совершенно спокойно, но я знала, что за этим прячется. – Где ты, черт возьми, была?
– Не думаю, что… – начала я, но он перебил меня.
– Мы с отцом волновались! Неужели ты думаешь, что сейчас у нас и так недостаточно поводов для беспокойства? Так трудно просто дать знать, где тебя носит?
Да какого черта?
– Я взрослый человек и не обязана ни перед кем отчитываться в том, где я и с кем! – вспылила я. – А уж тем более перед тобой! Забудь те времена, когда ты имел возможность постоянно лезть в мою жизнь.
Я прошла мимо него прямо к лестнице, не собираясь продолжать глупый спор.
– Ну, это спорный вопрос, Василиса Прекрасная! – огрызнулся он.
– Не о чем тут спорить. И прекрати называть меня так. Это глупо и по-детски, – не останавливаясь, бросила через плечо я.
– Ты ужинать будешь? – спросил Арсений в спину.
– Нет. Я не голодна!
Я явственно услышала, как он сдавленно ругается.
– А, понятно. Романтический ужин с продолжением, судя по твоему виду? – злобно фыркнул он. – Быстро ты нашла себе компанию. Что, жизнь в столице научила не упускать время понапрасну?
– Точно!
Я влетела в свою комнату и вихрем пронеслась в ванную. Замерев перед зеркалом, я поразилась своему виду. Волосы растрепаны, отвыкшие от морского ветра щеки раскраснелись, губы тоже выглядели обветренными и слегка припухшими. Понятно, почему у этого говнюка Арсения возникли подобные ассоциации. Я действительно выглядела как после бурного свидания. Но как бы там ни было, у него не было права так со мной говорить и тем более допрашивать меня.
Я разделась и забралась в ванную. Лежа в горячей ароматной воде, я вспоминала все события сегодняшнего дня. Пожалуй, я, и правда, пойду завтра к этим странным, но чудесным ребятам. Все не любоваться на недовольную физиономию Арсения.
Глава 4
Арсений
Я сделал несколько кругов по дому, стараясь успокоиться. Вот не собирался же я с ней ругаться! Хотел поговорить нормально! Хотя бы попытаться! Ну вот почему, стоит нам только два слова сказать друг другу, у меня словно какой-то предохранитель в мозгах вылетает начисто. Тот самый, что отвечает за фильтрацию изрыгаемого из моего рта. За последние годы я научился следить за тем, что говорю и даже думаю, и практически укротил свой дикий нрав. Долгие тихие беседы с Мариной открыли мне глаза на то, как я, походя и вроде даже не думая, умудрялся ужасно глубоко задевать людей за живое. Видно, у меня какой-то талант от рождения почувствовать и сказать то, что проймет и сокрушит любого парой фраз. В юности я с жестоким наслаждением постоянно пользовался этой способностью. Особенно когда дело касалось Василисы. Ну, что сказать – я был редким засранцем. Но сейчас, годы спустя, мне казалось, я научился справляться с этим глупым желанием хлестнуть словами побольнее. Работая с отцом, даже слегка лизать зад нужным людям приспособился. Что поделать – бизнес есть бизнес. Потом, когда становилось невмоготу, давал выход своей злости, либо избивая в хлам боксерскую грушу, либо осваивая совершенно новые способы сливать в окружающий мир излишнюю жажду борьбы, а заодно и получать нереальный кайф. Стихия – не человек, она не дает слабины и способна честно и примитивно выжать тебя досуха и дать в ответ не меньше, если только достоин и сумеешь взять. Я вроде как научился в совершенстве управлять
Но вот стоило только увидеть эту зеленоглазую ледышку входящей в двери, растрепанную, румяную и с опухшими губами, и в мою бедную голову словно влетел тяжеленный шар для боулинга. Это что же получается, что такой Снежной Королевой она только для меня бывает? А стоит только выйти, и айс-беби тут же становится озером раскаленной чертовой лавы?
И кто, интересно, тот счастливый камикадзе, что ухитрился привлечь ее внимание и даже, похоже, добраться до желанного тела за жалкие несколько часов, что она провела в этом, мать его, городе? Она ведь не могла за это время успеть увидеться с этим гребаным засранцем Марком? Ведь нет? Но логика подсказывала мне, что город у нас не такой уж большой, намного меньше Ларискиной способности трепаться. Но ведь пять лет назад Василиса оставила его и сбежала, не оглядываясь, отдав мне перед этим нечто совершенно бесценное. Мне – не ему! И хотя я, по своему обыкновению, тогда все испортил, но неужели спустя пять лет она одумалась, пожалела и решила начать все с ним заново? Нет! Только не Василиса Прекрасная, не прощающая и не дающая второго шанса. Я сжал голову ладонями, стараясь выгнать весь тот бардак, что в ней приключился от одного только присутствия этой чертовки. А ведь еще и суток не прошло! Хватит себя накручивать и выдумывать то, чего нет!
Все эти картинки с Василисой и Марком – это просто черно-белые старые фотки из прежней жизни. Я позволяю воспоминаниям занять место реально возможных событий. Весь вечер я провел, думая, как подступить к разговору с этой мисс Айсберг. Блуждая после работы по супермаркету, я чисто машинально выбирал то, что она любила раньше, напрягая память и воскрешая детали. А потом сидел тут и ждал ее час за часом, накручивая себя все больше. На самом-то деле все, что мне от нее нужно, – это минут пятнадцать честного разговора, который даст мне ответы на мучающие меня уже пять лет вопросы. Ведь так? По-хорошему, вообще плюнуть и растереть на то, что случилось между нами тогда. Что такого-то? Примитивный акт, повторяющийся миллионы раз с начала времен. Все проходят через это и не страдают и не мучаются никакими вопросами. Почему же меня это никак не отпустит? Почему держит, мешая спать по ночам, не давая просто взять и пойти дальше? Вот у самой-то Василисы с этим, похоже, никакой проблемы нет. Смылась в свою столицу и живет себе с этим лощеным актеришкой. Я даже не выдержал и нашел их совместные фото в сети. Стало еще паршивей. Не нужно было иметь до хрена ума и проницательности, чтобы увидеть близость между ними двумя. Рядом с ним Василиса смотрелась раскованной и даже счастливой, и это точно не игра на камеру. И этот Кирилл смотрел на нее с восхищением и даже обожанием. Еще бы, несмотря на всю свою внешнюю привлекательность, я бы сказал, просто приторную идеальность, придурок явно понимал, что за сокровище ему перепало. Он, небось, не изводил ее придирками много лет подряд и не лажал на каждом шагу. Не портил все, едва открыв рот, даже когда на самом деле хотел все исправить. И ему наверняка не нужно насиловать свой мозг в попытке найти способ показать Василисе Прекрасной, что он работал над собой и стал другим человеком.
Но, черт возьми, он и не жил с этой личной катастрофой через стенку много лет. Не наблюдал, как она из голенастой лягушонки превратилась в девушку, от взгляда на которую воздух в моих легких становился камнем, а кровь в венах – долбаным потоком раскаленного металла. Не чувствовал себя истязаемым каждое утро, ожидая ее появления за общим столом, где она замечала меня даже меньше, чем тарелку своих чертовых хлопьев, да и то, только если я нагло выхватывал их из-под ее хорошенького носика. Не мучился непроходящим стояком, наблюдая за ней украдкой, как вор. Не дрочил раз за разом, представляя, что между нами нет этой проклятой стенки, и это она прикасается к моему телу. Не кончал, трясясь и скрипя зубами, стоя под теплыми струями воды, слушая, как в ее душе за стенкой шумит вода, и воображая, как по обнаженной шелковистой коже бегут капли, как выглядят ее соски, и какой она может быть на вкус, потому как запах я знал в мельчайших нюансах. Я мог натрахаться до изнеможения и буквально приползти домой под утро, тайком пробравшись по балкону, общему для наших комнат, но стоило остановиться перед стеклянной дверью в ее комнату, и я опять начинал ощущать себя тем самым лузером из греческого мифа, который мы проходили когда-то в школе. Не помню, что он там накосячил, но «добрые» боги наказали его тем, что он мог вечно есть, но никогда не чувствовал насыщения. Что-то типа того. Вот и я, облажавшись в самом начале, мог теперь сколько угодно пялиться и исходить слюной, но дотянуться не мог. Но не значит, что не пытался.