Седьмая вода
Шрифт:
— Ну что ж, милостивый государь Рем, принимаю ваше приглашение… — он изящным, плавным движением расположился на чурбачке.
Пожалуй, на этом чурбачке с глиняной кружкой настоя Ча в руке он выглядел так, будто восседает на троне в королевском чертоге, и в руках у него драгоценный кубок с изысканным вином. И молодой Аркан был готов поклясться, что понял, кто перед ним. Однако виду не подал, мигом притащил еще один чурбачок и кружку.
— Ну что ж, Ваша светлость… — он выжидающе глянул на эльфа, дождался благосклонного кивка и продолжил: — В связи с чем я имею честь принимать такого позднего гостя?
— Исполняю
Рем про себя отметил полное отсутствие акцента и безупречный кесарийский выговор собеседника.
— А как же праздник, Эостра? Ведь вы, эльфы, нынче празднуете Эостру?
— Праздник идёт своим чередом, и я уверен, там всё будет отлично… — и добавил, как будто в сторону: — Как, впрочем, всё, за что она берется…
Аркан сделал в голове еще одну пометочку — «она», и укрепился в своих подозрениях по поводу личности собеседника. А тот меж тем отпил из кружки и проговорил, делая вид, что размышляет вслух:
— Вы ведь тоже зачем-то остались в лагере, а не отправились вкусить радостей жизни у лесных костров? Уж поверьте, сегодня угощение будет великолепным, певцы и танцоры превзойдут сами себя, ну и девушки… Людям ведь нравятся наши девушки, верно?
Рем подавился настоем Ча, и долго откашливался. Слышать такое от эльфа? Он видел в Смарагде, как один воин из свиты консула Туринн-Таура отсек нос бродяге, вздумавшему подойти ближе, чем на пятнадцать шагов к паланкину с эльфийками! А тут — такие речи!
— Я думаю… — проговорил Аркан, отставив кружку. — Я думаю, что мужчинам, которые провели в вонючем трюме несколько месяцев, и после этого только и делали, что жгли и убивали, нравятся почти любые девушки. Главное, чтобы у них были две ноги, две руки, голова и всё прочее, что полагается женскому полу.
Его светлость коротко хохотнул.
— Да-да, я тоже так подумал… Поэтому все наши свободные девушки сейчас вертятся возле костров в лесу и просто мечтают найти себе пару.
— Это что, знак особого расположения к нашей команде? — Рем решил ничему не удивляться и поддержать тот ироничный тон беседы, который задал эльф. — Поверить не могу, что банда неотесанных мужиков произвела такой фурор в вашем королевстве. Я видел ваших воинов — они имели бы бешеный успех у дам при дворе любого имперского владетеля, и уж точно от них не пахнет трюмом и манеры у них всяко приличнее…
— Кровосмешение, — отмахнулся собеседник. — У нас тут замкнутое общество, и за каких-то полтысячи лет мы выродимся и превратимся в жалкое подобие настоящих тъялери, в слюнявых идиотов с кучей наследственных заболеваний… Если не будет вливаний свежей крови, конечно…
Тут уж Рем выпучил глаза от удивления: вот это прагматичный подход! Это вообще — эльфы или не эльфы?
— Я видел ваших сородичей из Туринн-Таура, — от взгляда Аркана не скрылась мимолетная брезгливая гримаса, промелькнувшая на лице собеседника. — Так вот, один из них отсек человеку нос, когда он подошел к паланкину с эльфийками. А вы так просто говорите о появлении на свет Божий полукровок!
— Родословная — это конечно большое дело, — сделал неопределенный жест рукой его светлость. — Эльф — это не только мясо и кости, и набор
— Наследственность — это сорок процентов человеческой личности. Так говорил мой отец, — кивнул Рем.
— И я полностью с ним согласен! Открою вам страшную тайну — если эльф переедет, к примеру, в вашу Империю, будет пить вино, есть жирную пищу, вступать в частые связи с женщинами, забудет о гигиене, положенных ритуалах и практиках, то он состарится и умрет за какую-то сотню лет! Представляете? А ребенок, рожденный от союза человека и эльфийки, при надлежащем воспитании и образе жизни не уступит в долголетии самому чистокровному потомку одного из Старших Домов.
— А уши? — ляпнул Рем и подумал, что сейчас, видимо, перешагнул границу.
Но нет! Эльф снова хохотнул, тряхнул роскошной гривой белых волос, продемонстрировав острые кончики своих ушей, и ответил:
— Такая форма ушей — доминантный ген, хотя вы вряд ли что-то об этом слышали…
— Почему же? Довелось читать. — Аркан потрогал своё ухо и вздохнул: — Как-то грустно чувствовать себя носителем рецессивных ушей.
— Ничего-ничего, зато ваш выдающийся нос и темные волосы вполне мог бы унаследовать какой-нибудь ушастый малыш, если бы вы не сидели вот здесь, рядом со мной, и не изображали на черном полотнище нечто, напоминающее красный череп.
— Это и есть красный череп. Я тут пытаюсь создать знамя для нашей команды, которая вот-вот должна превратиться в компанию наёмников. А у всякой вольной компании в наших краях есть свой полковник, свои песня и знамя. С первым и вторым вроде как вопросов нет, а вот знамя…
— Но почему оно такое мрачное? Такой штандарт подошел бы Тёмным…
— Нет-нет, насколько я могу знать, сторонников Тьмы среди нас нет. А любовь к черному цвету — это, наверное, семейное… Да и под рукой оказался подходящий кусок ткани. А вот с черепом всё и вправду драматично и мрачно…
— Ну-ка, ну-ка, — подался вперед эльф.
— Мы ведь по большому счёту случайные люди, вся наша команда. Нас захватили в плен, обратили в невольников и заставили работать на себя те негодяи, которые владели этими кораблями… Настоящие сволочи, вот что я вам скажу, — Рем снова напрягся, он ведь понятия не имел, что можно и что нельзя себе позволить в присутствии гостя.
— Да-да, мой верный друг Эадор Нилэндэйл рассказал об этих… Гёзах, верно? Они религиозные фанатики?
— Они просто варвары и мерзавцы, ваша светлость, и самый большой мерзавец из них был капитаном красного корабля. Его звали Красный Дэн Беллами, и, прикрываясь религией, он творил бесчинства и наводил ужас на всё Западное побережье!
— Так-так, Красный Дэн — красный череп, кажется, я улавливаю…
— Да, ваша светлость, все верно. Мы восстали, и добыли себе свободу, и прикончили капитана, и башка его долго гнила на мачте, напоминая нам кто мы и откуда! Но вот когда мы входили в устье вашей реки, какая-то птичка величиной с вот эту вот караульную будку стащила ту самую башку, и унесла в неизвестном направлении. Так что я решил, что пусть наш мучитель, который поплатился за свои грехи, и дальше смотрит на дела своих бывших рабов, а мы уж постараемся, чтоб ему не было скучно!