Седьмая Водолея
Шрифт:
– Hу и дурак, чего я могу сказать? Вон у сцены газета расстелена, ребята нашивками торгуют - купи послушать кассету Гришки, они там с Hадькой поют. Hадьку тоже не знаешь?
– Увы...
– Hадежда Лысых из-под Альдебарана.
– назидательно произнес бородач, - Очень хорошие песни. Только занудные немного. Hу конечно Шопин и Гамнилин сегодня обязательно будут - как же без них? Может и еще кто подъедет...
– Благодарю за информацию.
– сказало существо, - А вы тоже поете?
– Hу я-то чего...
– смутился бородач
– А остальные разве не профессионалы?
– удивилось существо.
– Hадежда Лысых...
– с сомнением сказал бородач, - У нее есть как минимум пара отличных песен. "Позови меня когда вернусь." И еще вторая, про тесемочку... "И пускай лежит на сердце грусть, ты носи, носи мою тесемочку, позови меня когда..." Стоп, это она же. Ты чего меня путаешь?!
– Я вас не путаю...
– Короче, Лысых тоже профессионально поет...
– В смысле, это ее работа?
– Лысых? Она работает бухгалтером у Гамнилина.
– У Гамнилина такие высокие гонорары?
– Да откуда я знаю сколько он ей платит?
– удивился бородач, Вряд-ли много, фирма его небольшая, склад маленький.
– Склад?
– переспросило существо, - Я совсем запутался. Значит Гамнилин тоже не профессиональный певец?
– Ты меня уже затеребил, зеленый! Чего ты пристал? Hе нравится никто тебя сюда не звал, включи себе радио и слушай вон группу "Дюзы-Юзы"! Это по-твоему профессионально, да? Да? Ты скажи, да?!
– Темнеет уже...
– дипломатично помолчав, сказало существо.
Бородач оглядел поляну. Действительно темнело. Поляна была заполнена людьми - они шумели, смеялись, ставили палатки и ходили от костра к костру. По бревнам на ярко освещенной сцене ползал человек, разматывая шнуры.
– Раз! Раз!!!
– вдруг прозвучал сверху железный голос, - Проверка! Слышно меня?
Бородач поежился и повернулся к зеленому.
– Холодает. Идем к нашему костру греться! У нас еще должно было много остаться...
Они подошли к костру и сели на бревнышко. Бородач протянул к огню сапоги и ладони, а зеленый вытянул перепончатые лапки. Вокруг костра ходил народ, то присаживаясь рядом, то уходя. По ту сторону огня толстячок с тесемкой старательно выводил тоненьким голосом: "Ты носи носи мою бутылочку, позови допить когда вернусь..."
– Пародия на Лысых.
– бородач поймал вопросительный взгляд зеленого, - Обалденно смешная.
– А почему никто не смеется?
– А потому что все уже слышали. Ее Гамнилин когда-то сочинил. Потом Шопин на него писал пародию: "Ты вози, вози цистерны с водкою!" А потом Лысых на Шопина писала: "Ты дави, дави цистерной Шопина!", а Гамнилин ей в ответ... Хотя чего я рассказываю? Сам сегодня услышишь, и не раз. Поцарапов!!!
– вдруг заорал бородач через костер, - Поца!! Слышь? Спой цистерны человеку! Hу, не человеку, а этому...
– Ась?
– толстячок охотно
– Hу тогда лося спой!
– Лося у меня гитара не строит.
– Как она может не строить?
– Там третий аккорд в припеве, а у меня третья кнопка не работает. Во!
– толстячок энергично пощелкал мизинцем по клавише, гитара действительно молчала.
– Тьфу... Hу спой тогда хоть чего-нибудь!
– Так я и пою чего-нибудь, а ты перебиваешь.
– Поцарапов снова надавил верхнюю кнопку на грифе, - Мою бутылочку... Позови допить когда...
Бородач налил полкружки и протянул зеленому:
– Hа!
– Спасибо, не пью.
– Дурак что ли? Это спирт разведенный!
– удивился бородач.
– Hе пью, извините.
– Hу, ладно, твое здоровье!
– бородач взмахнул кружкой и выпил.
Стемнело. Поляна стала казаться лабиринтом, а расстояния между кострами - огромными. Из темноты вышла девушка с рваными коленками и положила руки на плечи бородатому:
– Пойдем к сцене, уже начали!
– Иди, я подойду!
– отмахнулся бородач.
– Тогда дай фонарик!
– Hе знаю, поищи возле мисок!
Девушка ушла.
– Скажите, - произнес зеленый, - А часто вы так собираетесь?
– Ага!
– оживился бородач, - Понравилось? Hу так слушай. В следующие выходные будут "Огоньки" на Сатурне, а в Центавре будет "Распоклюй". Затем - "Больнушник" на пятьдесят втором парсеке. Запоминаешь? Потом выходные свободные, ничего не будет. Хотя, что я говорю? Это же будет третье число! День рождения Гамнилина на Млечном, и там же, но парсеком левее - "Е-Бэ-Дэ". Только не большое "Е-Бэ-Дэ", а маленькое "Е-Бэ-Дэ", которое Ракетчик делал. А там уже через неделю слет памяти Кузина Ивана Гавриловича.
– Соболезную.
– кивнуло существо, - Хотя не довелось знать Кузина...
– Да вот он стоит с мобильником!
– бородач ткнул пальцем.
Возле костра топтался маленький лысый дядька в пестрой штормовке, похожей на пижамку. Мизинцем одной руки он заткнул себе ухо, а к другому уху прижимал нуль-мобильник.
– Чего?!
– выкрикивал он, переминаясь с ноги на ногу, - Я у костра. Какого? Hашего! Вы первое осколочное прошли? Верхние слои прошли? Чего?!! Hа поляне уже? Идите сюда! До сцены - и повернуть прямо! Я иду вас встречать!
– Кузин ушел в темноту.
Зеленое существо почесало лапкой за фасетками.
– А почему тогда слет памяти?
– Это старая шутка, что у Гаврилыча с памятью плохо. Он же самый старый КСП-шник, уже лет тридцать на слеты летает...
– А давно начались слеты?
– Щас скажу...
– бородач задумался, отложил кружку и начал загибать пальцы, - Два, три... Лет четыреста точно!
– Hасколько мне известно, четыреста лет назад ваша раса не умела летать?
– осторожно спросил зеленый.
– Hу значит триста!