Седьмая встреча
Шрифт:
На полу валялась заколка для волос. Маленькая пластмассовая ромашка. Не похоже на Илсе Берг. Или как раз похоже?
— Он научил меня всему, что нужно знать о море, о волнах, как вести лодку при зыби, — продолжала она. — Мы ходили на старой… Кстати, где она теперь?
— Продана, — коротко ответил он.
Илсе несколько раз вздохнула, как будто хотела что-то сказать, но передумала.
— Как ты узнала о его смерти? — спросил он через некоторое время.
— Прочитала в местной газете. А
— Получил телеграмму. В сочельник. В Тихом океане.
— Как ты ее воспринял? — тихо спросила она.
— Я ничего не понял. Но почувствовал себя виноватым.
— Ты? Почему?
— Наверно, переоценил его отношение к себе. — Горм жестко рассмеялся. — Ведь я в некотором смысле бежал из дома.
Она долго смотрела на него.
— Я чуть с ума не сошла от чувства вины, — призналась она наконец.
— Из-за того, что отказала ему?
— Да. Тебе знакомо такое чувство? Все словно застопоривается, когда человек, с которым ты чувствовала себя совершенно свободной, вдруг предъявляет на тебя требования? Распоряжается, что тебе делать, кем ты должна стать. И так до конца жизни…
— Нечто похожее бывало, — признался Горм.
Он смотрел в иллюминатор на дальние скалы. Они были почти черные с серыми полосами. Иногда на горизонте мелькали огни пароходов.
— Он не был неудачником. Трудно представить себе, чтобы он мог оказаться отвергнутым, — сказал Горм.
— Да. И я не могу себе представить, чтобы он чувствовал что-нибудь подобное. Но он умел скрывать свои чувства. Был очень ранимый. Только давал мне практические советы, когда я говорила, что мне нужно время для личной жизни. Как, например, в последнее лето… Я сказала ему, что встретила одного человека. «Не слишком спеши», — сказал он. Он никогда не говорил о своих чувствах. И, конечно, я не понимала, что он был очень одинок.
Она хотела улыбнуться, но не смогла.
— Он терпел все мои увлечения. И связи. Никогда не пытался меня контролировать. Я всегда могла вернуться к нему, когда мои увлечения проходили. А они всегда проходили. И тогда он был рядом.
Горм вдруг сообразил, что сидит и с недоверием смотрит на нее. Ведь она говорит о его отце!
— Было в нем и что-то мрачное. Что-то вроде глубоко запрятанного отчаяния. Как будто он жил по чужим правилам. И единственным его протестом против этого была его связь со мной. И самоубийство.
Она помолчала, потом продолжала со слезами в голосе:
— Вечером накануне моего отъезда мы говорили о будущем. Я сказала, что никогда не выйду за него замуж, из-за меня разводиться не следует. Он отнесся к этому спокойно. Пошутил, что я хороший адвокат. Утром я встала и пошла искать его. Он сидел на берегу и смотрел прямо перед собой. Увидев меня, он сделал вид, что все в порядке. Думаю, он тогда уже все
— Никто не мог этого понять, Илсе.
— Тебя ведь там не было, ты не мог помешать…
— Нет, и это моя вина. Наверное, чтобы выдержать жизнь, надо уметь проигрывать, — сказал он и протянул ей руку.
Их глаза встретились.
— Спасибо за этот разговор, — прошептала она. Он думал, что сейчас она заплачет. Она не заплакала.
— Давай прокатимся. К дальнему островку, — предложил он.
— Давай! — Лицо у нее посветлело.
Мотор мягко урчал, пока Горм ходил по палубе и отвязывал швартовы.
— Готово! — крикнул он ей, и она, развернув лодку, вывела ее на фарватер.
Зажглись фонари, и на темной поверхности моря заплясали красные и зеленые блики. Перед носом лодки пенилась и бурлила вода, и Горм короткое время стоял на носу, наслаждаясь морским воздухом. Потом спустился к ней.
Они вышли из фьорда. Слабые волны с левого борта немного затрудняли маневренность. Илсе сосредоточилась на управлении лодкой. Она увеличила скорость и переменила курс.
За островками лодку подхватил медленный сильный ритм моря. Это было приятно.
Когда они миновали отмели и шхеры, Илсе дала полный газ и с вызовом посмотрела на Горма. На нее падал неяркий свет лампы, висевшей над картой. Нос лодки задрался, и они помчались в августовской ночи.
Она испытывает меня, подумал Горм. Сквозь морские брызги просвечивал лунный свет и звезды. Он широко расставил ноги и позволил ей вести лодку, как она хочет. Потом крикнул, стараясь перекричать шум мотора:
— Давай потише, я не такой храбрый. Я не похож на него, имей это в виду.
Он видел, как она опустила рычаг управления, и все-таки оказался не готов к этому. Упав на карту, он вцепился в то, что подвернулось под руку. Она выключила мотор.
— Это было необходимо? — спросил он, вставая. Илсе спустилась в каюту. Дверь хлопнула и закачалась.
Из-за боковой волны лодка раза два угрожающе накренилась. Все, что стояло наверху, пришло в движение. Горм подхватил падавшую кофейную чашку.
Когда качка успокоилась, он медленно спустился в каюту. В ушах шумело. Но это был шум тишины, шороха, движения. Шум моря.
Илсе сидела, обхватив голову руками. Ни о чем не думая, он сел рядом. От нее свежо пахло потом. Солью.
— Я использовала его, — жестко сказала она. — Пользовалась всем, что у него было. Он был незаконный, опытный, запретный. И в этом мое преступление. А тем временем я стала юристом, получила право судить других.
Он обнял ее, и она спрятала лицо у него на груди. Именно сейчас мы нуждаемся друг в друге, подумал он. Так часто бывает. Случайно? Иногда — да, иногда — нет.