Седьмая жена колдуна
Шрифт:
— Кишах пробил контур, — развел руками Томас, орудуя сразу двумя вилками при наполнении своей тарелки. — Я все поправил, подлатал. Но все равно, чтобы каждый выпил по стакану арнужки перед сном.
Ни Стэн, ни Варя и не думали помогать Карли, пока герцог не заговорил. Никто из них не знал, как долго она протянет в качестве герцогини и стоит ли ей сочувствовать.
— Скарлетт с ума сходила от кошмара, — сдала Варя. — Она так долго не просыпалась, что я начала за нее волноваться.
— А я-то думал, чего Кишах так разжирел, — между бутербродом с крабовой пастой и маринованным огурцом
Успокоительный отвар для сна без сновидений был идеальным вариантом для отпугивания особенно прилипчивых особей из кишахов и лрабедов. Вторые, в отличие от первых, питались не эмоциями, а нервными импульсами. Несчастная жертва к утру превращалась в овощ.
Каждый из троих: Томас, Варя и Стэн понимали, что с сегодняшнего дня для жителей этого коттеджа начался привычным квест — выживание жены в доме чернокнижника. Так было с предыдущими женами. Так будет и с седьмой, включая таинственный некролог в конце истории.
Отужинав, герцог сжалился над пьянью (в конце концов обычный человек безоружен перед фантомасами и не в состоянии избежать их влияния, а потусторонней дури вокруг чернокнижника всегда много) и, подхватив девушку под мышки, поднял, прижал к поясу, так и поволок. Из-за разницы в росте только носочки тапочек изредка касались пола.
Скинув обузу на кровать, Томас обошел спальню по периметру, проверил экстрасенсорные дыры, закрыл окна и принес с третьего этажа медный таз, в который обычно скидывал излишки ингредиентов и отработанный материал. Это на случай, если ее начнет рвать после плотного ужина и коньячной «подливы» с высоким алкогольным градусом и долгой выдержкой.
Коньяка, к которому Томас равнодушен, не жалко. Имея столь нестабильное увлечение, как колдовство, никакой алкоголь не нужен. Практикуя, порой видишь такие «мультики», какие и на жестких наркотиках не получишь.
Годы шли, отец развлекался на Сейшелах с новой пассией, а менее близкие родственнички скалили зубы и потирали ручки в ожидании, когда он сложит обязанности и отойдет от дел.
Сто третий в очереди на престолонаследие звучит гораздо более внушительно, если из того списка вычеркнуть всех малолетних, престарелых, недостойных (слишком мягких, политически необразованных, склонных к внушению или насилию), инакомыслящих… В таком «чистом» списке Томас ди Мюррей находился на четвертом месте после нынешнего короля, его трехлетней дочери и старшей сестры, принцессы Аю.
Скарлетт су О'Нейр казалась Томасу забавной. Он вошел под балдахин, с ногами устроился в постели, не сняв домашних туфель, и откинул с лица девушки кудрявые темно-каштановые волосы.
Выхоленная, с тенью пережитого горя от потери семьи Скарлетт была достаточно привлекательна, чтобы сделать ее любовницей, но не женой. (Общественность опять встанет на дыбы из-за проигнорированного срока траура). Для жены у нее не было ни отцовских связей, ни денег (поместье в двух часовых поясах от столицы — такая мелочь), ни-че-го.
Если ко всему прочему она окажется очередной пустышкой, не способной зачать магически одаренного ребенка, то им
Карли очнулась, с мучительным стоном согнувшись пополам. Желудок пел и плясал, разрываясь от переедания, в глотке стоял рвотный вкус, но позывы не беспокоили. Заметив пробуждение, Томас подтянул таз поближе: герцог не знал, где хранится сменное белье, а тревожить беременную Варю не хотел.
«Последний глоток был лишним» — единственная цельная мысль из вороха пьяных обрубков. Алкоголь всегда действовал на нее удручающе, но ни разу — до потери сознания. Последнее, что помнила Карли, так это самолетик в исполнении придурковатого Стэна, в одной руке у которого тарелка с рыбой, а в другой — с салатом.
Зато сейчас перед ее носом — пахучий подкопченный металлический таз, от вони которого передергивало сильней, чем от отравления алкоголем. Продираясь через туманное сознание, Карли могла порадоваться только одной новости: она не в вытрезвителе, а в той самой спальне с душком самоубийцы.
Таз был отодвинут. Карли нашла в себе силы приподняться и сесть, облокотившись об изголовье. Даже провал в нишу не уменьшил решимости выглядеть нормально. Хотя бы адекватно, для начала.
Глава 12
— Спать или тазик? — насмешливо спросил герцог, глядя в бледное болезненное лицо.
— А сколько время?
— Десять.
— Тогда спать.
Карли сползла по изголовью вниз и схватилась за виски. Никакого сочувствия от герцога она не получит, а ведь это он во всем виноват! Не укради он из папиного сейфа документы, брат бы не повесился. Именно после их пропажи брат совсем скис и опустил руки.
Все-таки герцог подал отличную идею! Стать его вдовой (бездетной и после «закрепления» на работе) со стабильным заработком (опасность для жизни и количество первостраничных сенсаций отражались на зарплате) — потрясающая идея.
Только в этой идее имелась одна серьезная дыра — нельзя стать вдовой при живом муже. Надеяться на своевременный несчастный случай не приходилось. Марать руки самой — тоже не вариант.
Да и герцогских родственничков Карли как-то побаивалась. Еще живы в памяти воспоминания о том, как набежали шакалы, пока она лежала в больнице, докрутили итак натянутые нервы брата и растворились в небытие, будто бы их и не было.
У ди Мюррея родственников больше. И у столичных аристократов амбиции покруче, чем желание урвать миллион-другой пенсов. Счет идет на миллиарды и приближенность к короне.
— О чем задумалась? — все также смешливо спросил Томас, наблюдая презабавную игру мимики, говорившую о трудном мыслительном процессе в хорошенькой головке.
— О смысле бытия, — кратко ответила Карли. И о чем еще можно думать спьяну? О том, как чудит парламент? Так она далека от политики. О росте налогов и цен? Первого она никогда не касалась, а ко второму — несколько месяцев, не считая зоны дьюти фри по прилете в ожидании окончания «мужских дел» в уборной. Стэну приспичило: что-то не то съел.