Седьмая жертва
Шрифт:
— Из-за женщины… ну… из-за того, что с ней сделали. Это отвратительно. Если честно, я не смог там оставаться. Непонятно, как можно такое сделать.
— Не переживайте, — успокоил его Нико, — всем нам бывает страшно. Тот, кто вас будет уверять в обратном, просто амбициозный дурак, да, именно так, амбициозный дурак!
Успокоившись, молодой полицейский кивнул и пропустил их в квартиру. Нико продвигался с обычной осторожностью: ни до чего не дотрагиваться, не уничтожить улики. Давид Кривен с такой же тщательностью следил за выполнением этого предписания.
В каждой группе было шесть человек. Третий в группе — таков был заведенный
Втроем они вошли в гостиную. Жертва лежала на кремовом ковре на полу.
— Дьявольщина! Не может быть! — вырвалось у Нико.
Он молча присел на корточки рядом с телом. Ничего ужаснее он не мог себе даже вообразить. Неужели человеческий порок не имеет границ? Комиссар чувствовал, что его сейчас вырвет. По лицам спутников разлилась смертельная бледность.
— Сходите посмотрите, не появилась ли Доминик Крейс, — приказал он.
Давид отвел взгляд от трупа. Здесь не до шуток. Комиссар Сирски хотел остаться с жертвой наедине… или просто давал им несколько мгновений передышки…
— Идите же, что встали? — спросил он.
Майор Кривен и капитан Видаль, облегченно вздохнув, вышли из квартиры.
Комиссар Сирски застыл, глядя на молодую женщину: он постепенно восстанавливал для себя картину перенесенных мучений. Муки были настолько ужасны, что жертва потеряла сознание еще до того, как отдала богу душу. Комиссар представлял себе, как все могло произойти и кем мог быть убийца. Вероятнее всего, мужчина был один… Комиссар это чувствовал… знал. Как это случалось с ним всегда, он погрузился в некое бесчувствие. Только ум, как свободный дух, блуждал по комнате. Нико ненавидел это ощущение, эту свою способность сосредоточиваться даже в самых жестоких обстоятельствах. Боль в желудке сжигала его изнутри, и он машинально положил руку себе на живот. Чтобы оценить ситуацию, необходимо было отстраниться. Но как можно было отстраниться, когда у тебя перед глазами такое? Неожиданно перед ним всплыло лицо доктора Дальри. Она улыбалась ему, протягивала руку, такую нежную, гладила его по щеке. Ему остро захотелось ее поцеловать. Он наклонялся к ней, ближе, ближе…
Дверь в квартиру открылась, и в коридоре послышались шаги. Впереди выступал Давид Кривен, за ним — психолог Доминик Крейс, тридцатидвухлетняя женщина со смеющимися зелеными глазами. Она присела на корточки рядом с комиссаром, профессиональным взглядом окинула мизансцену преступления. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, хотя то, что она увидела, вызывало глубочайшее отвращение. Доминик Крейс получила специализацию по сексуальным агрессиям в криминологической клинике и теперь, придя на набережную Орфевр, 36, больше всего хотела стать своей в этой когорте полицейских, где женщин было раз-два и обчелся. Именно поэтому она старалась не дать слабину перед коллегами.
— От вида этого трупа, — заметил Нико, обращаясь к молодой женщине, — сбежит любой здравомыслящий человек.
Взгляды комиссара и Доминик Крейс встретились. Нико научился прятать свои чувства за крепкой броней и не выдавать собственные слабости. Однако впервые Доминик ощутила, что и ему не по себе.
— Все, кажется, на своих местах, — продолжил
— Насколько преступник рисковал? — спросила Доминик.
— Риск достаточно велик. Площадь Контрескарп — оживленное место. Нужно быть весьма искусным, чтобы, не привлекая внимания, суметь убить кого-то у него дома, убрать следы и уйти как ни в чем не бывало. Этот мерзавец настоящий профессионал.
— Мерзавец? Да, судя по всему, действовал он в одиночку. Достаточно уверен в себе, чтобы думать, что его не заметят. Методичен, расчетлив. Полная противоположность тому, кто действует импульсивно и оставляет после себя кучу следов.
Нико утвердительно кивнул.
— Теперь — жертва, — произнес он.
Доминик смотрела на изувеченное, лежащее в крови тело. Сердце просто выпрыгивало у нее из груди.
— Между сексом и насилием много общего, они часто смешиваются в навязчивых видениях. Однако я бы сказала, что в этом случае секс не является мотивом преступления; здесь бесспорно желание утвердить свою силу, показать собственное превосходство, даже забрав для этого чужую жизнь.
— Согласен, — подтвердил Нико.
Мари-Элен Жори лежала на спине обнаженной, руки привязаны к ножке низкого тяжелого стола в гостиной.
— Акт лишения жизни с порнографической составляющей, — заключила Доминик помертвевшим голосом. — Женщине нанесен удар ножом в живот, но предварительно ее били плеткой.
— Господи! — вырвалось у Нико.
Теперь Доминик переходила к самому главному:
— Груди вырезаны, и, судя по всему, преступник унес их с собой.
— Как ты это объясняешь?
— Тот, кто проделывает подобное, имеет проблемы с материнским образом. Может быть, мать его била или бросила, когда он был маленьким.
Нико поднялся, за ним и Доминик Крейс.
— Можете начинать, — отдал приказ комиссар, кивнув Кривену и Видалю. — Обрежьте веревку так, чтобы сохранился узел, мы отдадим это в лабораторию.
Пьер Видаль вытащил из чемоданчика резиновые перчатки и раздал присутствующим, потом принялся за методичный осмотр. То и дело раздавались щелчки фотоаппарата, комментарии он записывал на магнитофон. Видаль старался не пропустить ни единой зацепки, ни намека на отпечаток пальца, искал любое, даже косвенное, подтверждение личности убийцы. В конце концов он зарисовал комнату и удостоверился, что ничего не пропустил в описании: расстановка мебели, предметов, положение тела, замечания о «сопутствующих обстоятельствах».
Тем временем комиссар Сирски отдал приказ Давиду Кривену обыскать квартиру.
Доминик Крейс удалилась: в ее присутствии в настоящий момент не было никакой необходимости.
2. Начало расследования
Работу они закончили только к ночи. Тело увезли на набережную Рапе в Патологоанатомический институт для проведения вскрытия по распоряжению прокуратуры. Комиссар Сирски решил вернуться на набережную Орфевр и расспросить Поля Террада. Кривен же отправился поторопить пятого и шестого номеров их группы: они уже начали обходить здание, где жила жертва, и кафе на площади, — может, какая-нибудь деталь наведет на след…