Седьмое небо в рассрочку

Соболева Лариса Павловна

Что касается Чики, поначалу он – да, кажется тупым, на деле – не тупее других. Покоя ему не давал Гектор, время от времени он возвращался к нему:

– Говоришь, Гек рванул за баблом и пропал? Клиент мог подложить ему свинью.

– Какую? – поинтересовалась Люка, будто не догадываясь, какого рода бывают свиньи.

– Хрен его знает. Ну, не захотел бабки отдавать и… не знаю. Что же Гек имел в виду, когда сказал позвонить мне?

«Все-таки он туповатый, – решила Люка, – раз выбалтывает рассуждения, умный так делать

не станет. Умный про себя подумает, потом выскажет четверть того, что надумал. А у нее вошло в привычку по его же наводке задавать нужные вопросы».

– Разве Гек тебе не говорил, кто наш заказчик?

– Хрен там! – возмущенно вскинул руки Чика, а через паузу заржал здоровым дегенеративным смехом: – Кто-то оказался умнее Гека и обставил его! Гы-гы-гы…

– Я найду этого умника, – пообещала Люка.

– Ты? – прыснул он. – Как?

– Время покажет, – отговорилась она, выбрасывая сигарету в окно. – Выезжают! Хок, за ними!

Машина Шатунова плавно скользила к окраине, в этом не было ничего странного. Прямые дороги к аэропорту в пробках, объездным путем время экономится существенно, но странность была, и Люка ее заметила:

– Почему охрана не сопровождает Шатуна?

– Бабки закончились, платить нечем, – пошутил Чика, судя по всему, он большой весельчак.

Машина Шатунова, пересекая старый район с узкими переулками, повернула на улочку, где с трудом разъедутся две легковушки. Чтоб не мозолить глаза, Хок пропускал вперед одну-две тачки и нечаянно чуть не вписался в одну из них – она резко затормозила. Впереди нервно сигналили, Хок открыл дверцу и привстал, чтоб посмотреть, почему стоят.

– Что там? – нетерпеливо спросила Люка.

– Тачка перегородила улицу, – ответил он, плюхнувшись на место. – Видно, выехала из переулка и заглохла.

– А Шатун? Тоже в пробке?

– Ему повезло больше, чем нам.

Дорогу, как только проехал Шатунов, перекрыл Стас и специально заглушил мотор. Марин увеличил скорость, отрываясь от затора, а за дугообразным поворотом у каменной арки затормозил.

– Давай, сынок, – сказал Шатунов. – Надеюсь, ты помнишь…

– Папа, сколько можно! – кинув шляпу с очками на сиденье, упрекнул Пашка отца. – Не волнуйся.

Из арки выбежал молодой человек в точно такой же одежде в стиле сафари – длинных свободных брюках и свободной рубашке из хлопка горчичного цвета с обилием накладных карманов и одинаковой комплекции с Павликом. Он забрался в салон, надел шляпу и очки, Марин без спешки поехал дальше. А Павлик пробежал насквозь арочный проход, ведущий на параллельную улочку, и лег на заднее сиденье легковушки.

– Ну, видели хвост? – заводя мотор, спросил Владимир Витальевич.

– Не-а, – сказал Пашка, подкладывая под голову подушку. – По-моему, фантазии Марина не имеют ничего общего с действительностью.

– Наше дело маленькое, нам сказали – мы делаем, правильно?

– Не

знаю. Мне, дядя Володя, не в кайф жить одному в глуши.

– Я с тобой поживу. Своим девчатам сказал, что в дом отдыха путевку со скидкой купил, расплачусь на месте. Все равно отдохну от них, у меня ж четыре бабы! А в деревне хорошо – река, лесок… И покой!

– Это вам нужен покой, а я молодой, мне нужны развлечения.

– Телик там есть. И компьютер. Что еще надо?

Павлик лишь обреченно вздохнул и воткнул в уши наушники.

В аэропорту Марин с Шатуновым поднялись наверх и, выбрав удобную позицию, наблюдали за «Пашкой» внизу, тот склонился над книгой, как ему велели. Конечно, Марин позаботился об охране. Ребята за час до их приезда рассредоточились по залу и держали в поле зрения народ, так что в некоторой степени шеф был застрахован от коварства неизвестных. Главную ставку в этом спектакле делали на «Пашку», но к нему никто не приближался, а время шло. И неоконченный рассказ шефа продолжился…

Ксения

Из СИЗО она прямиком направилась к следователю Ревину, кинув по-хозяйски сумочку на его стол, Ксения оперлась руками о столешницу и с желчной улыбкой ядовито произнесла:

– Друг мой, ты осатанел?

– А что такое?

– Думаешь, сделал Шатунова? Где улики, доказательства, что он или по его заказу убили всех этих людей? А свидетельские показания – это же путаница, разнобой и бред. Где хотя бы одно доказательство?

У Ревина, человека в достаточной мере тщеславного и не терпевшего чужого превосходства, особенно когда оно демонстрировалось и задевало его самолюбие, задергался уголок рта. Ксения не без удовлетворения подумала, что крепко достала сего невротика, сейчас он начнет делать глупости.

– Жирнов – не доказательство? – прорычал Ревин. – Он руководил заводом пятнадцать лет…

– Двадцать четыре года, – внесла уточнение она.

– …вдруг пришел Шатунов, а через полтора года Жирнов застрелился! Зато Шатунов чудесным образом стал владельцем завода.

– Хочешь сказать, наши эксперты не смогли отличить самоубийство от убийства?

– А что, так не бывает? – огрызнулся он.

– Нет! – рявкнула она. – У этих экспертов ошибок не бывает, ты это знаешь не хуже меня. Короче, дело развалится в суде…

– Это еще мы посмотрим. А когда левак гнали! Кого послушались бы водители и охранники? Только Шатунова. Он догнал их на трассе, они свернули в лес…

– Развалится, я тебе обещаю, – повторила Ксения, с улыбкой растянув слова до бесконечности. – А камни посыплются на твою голову и головы тех, кто заказал Шатунова. Заказчику после этого все равно придется сухари сушить, кем бы он ни был.

– А чего ты за Шатунова жилы рвешь? Он тебе кто?

– Любовник, – желчно произнесла она и ушла.