Седьмое святилище
Шрифт:
– Верно.
– А чьи мотивы нам понять труднее всего? По моей логике, убийцей почти наверняка должен быть перевертыш – участник экспедиции или тот, кто пришел извне с заранее обдуманным намерением убить.
– Да, это резонно. Но зачем было перевертышу убивать одного из своих?
– Даже представить себе не могу. Потому мы и приехали сюда в качестве следователей. И у меня такое чувство, что ответ, когда мы его найдем, не доставит мне удовольствия.
Археологи ужинали на открытом воздухе, под ясным черным небом с ослепительными звездами, льющими холодный
Валентин познакомился со всей командой Магадоне Самбисы. В ней было семна дцать археологов: шесть человек, двое гхайрогов и восемь метаморфов. Все они казались мирными существами, настоящими учеными. Воображение Валентина отказывалось представить, чтобы кто-то из них мог убить и расчленить своего почтенного коллегу.
– Это единственные лица, которые имели доступ в зону раскопок? спросил понтифик Магадоне Самбису.
– Днем там, разумеется, работают землекопы.
– Ага. А где они теперь?
– У них своя деревня – там, за последней пирамидой. Они уходят туда на закате и возвращаются только к началу рабочего дня.
– Понятно. И много их там?
Магадоне Самбиса посмотрела через стол на бледного длиннолицего метаморфа с сильно скошенными внутрь глазами. Это был ее помощник Каастисиик, отвечавший за рабочую силу.
– Как по-вашему? Около сотни?
– Сто двенадцать. – И Каастисиик стиснул свой маленький щелистый рот, весьма гордясь собственной точностью.
– И большинство из них пьюривары? – спросил Валентин.
– Они все пьюривары, – ответила Магадоне Самбиса. – Мы сочли за лучшее использовать только туземных рабочих, поскольку мы не только раскапываем город, но в каком-то смысле восстанавливаем его. Пьюривары не возражают против присутствия чужих археологов, но восстановление города человеческими руками крайне обидело бы их.
– Вы нанимали их прямо здесь, на месте?
– В непосредственной близости от руин нет никаких поселений, ваше величество. Да и в близлежащих провинциях живет не так много пьюриваров.
Их пришлось везти издалека – многих из самого Пьюрифайна. Валентин поднял брови. Из Пьюрифайна?! Пьюрифайн был далекой зимроэльской провинцией, очень далекой, по ту сторону Внутреннего моря. Восемь тысяч лет назад землянин-завоеватель Стиамот, сокрушивший все надежды пьюриваров сохранить свою независимость, загнал уцелевших метаморфов во влажные джунгли Пьюри файна и учредил там резервацию для них. Хотя старые ограничения давно уже были отменены и метаморфам разрешали селиться, где они пожелают, .+lh (-ab". из них так и осталось в Пьюрифайне. В этих субтропических краях и зародилось подпольное движение мятежного Фараатаа, и оттуда же восстание, словно поток раскаленной лавы, хлынул на мирный Маджипур.
– Полагаю, вы их всех опросили? – осведомился Тунигорн. – Выяснили, кто где был в момент убийства?
– Разве я должна была рассматривать их как подозреваемых? – растерялась Магадоне Самбиса.
– Они и есть подозреваемые, – заметил Тунигорн.
– Это простые землекопы и чернорабочие, принц Тунигорн. Убийц среди них нет – я это точно знаю. Они преклонялись перед доктором Гуукаминааном.
Видели в нем хранителя своего прошлого, почти священную особу. Невозможно поверить!
– В
Магадоне Самбиса казалась ошеломленной, как будто Насимонте нанес ей удар по лицу. Она ответила не сразу, и голос ее звучал хрипло:
– Как можно использовать древний миф, легенду против группы невинных, безобидных…
– Стало быть, это миф и легенда, когда вам нужно защитить своих безобидных, как вы говорите, рабочих, – и неоспоримый исторический факт, когда вы хотите внушить нам почтение к этой куче старых камней?
– Прошу вас, герцог. – Валентин бросил гневный взгляд на Насимонте и спросил Магадоне Самбису: – В какое время суток произошло убийство?
– Поздней ночью – после полуночи, судя по всему.
– Я был последним, кто видел доктора Гуукаминаана, – сказал один из метаморфов, хрупкий, с кожей красивого изумрудного оттенка. Его звали Во-Симифон, и Магадоне Самбиса представила его как специалиста по древней пьюриварской письменности. – Мы поздно засиделись в нашей палатке, обсуждая надпись, найденную накануне. Буквы были очень мелкими. Доктор Гуукаминаан пожаловался на головную боль и сказал, что пойдет прогуляться, а я лег спать. Больше он не вернулся.
– Отсюда до жертвенных платформ путь неблизкий, – заметил Миригант.
– Нужно не меньше получаса, чтобы добраться до них, а то и больше для существа его лет. Он ведь был уже стар?
– Но если кто-то встретил его около лагеря, – добавил Тунигорн, – и заставил дойти до платформ…
– Лагерь кто-нибудь охраняет ночью? – спросил Валентин.
– Нет. Мы не видели в этом необходимости.
– А сами раскопки? Они ничем не огорожены?
– Нет.
– Тогда любой мог уйти из рабочей деревни, когда стемнело, – сказал Валентин, – и ждать на дороге, когда доктор Гуукаминаан выйдет. – Понтифик посмотрел на Во-Симифона. – Покойный имел привычку гулять перед сном?
– Нет, насколько я помню.
– Но если бы он все-таки решил прогуляться ночью, разве он предпринял бы такую дальнюю прогулку?
– Он был вполне крепок для своего возраста – но, конечно, вряд ли стал бы уходить так далеко.
– Скорее всего. – Валентин снова обратился к Магадоне Самбисе: – Боюсь, нам придется опросить ваших рабочих. И всех ученых тоже. Вы же понимаете, что в данный момент мы не можем исключить никого.
– Я тоже нахожусь под подозрением, ваше величество? – сверкнула глазами она.