Седьмой авианосец
Шрифт:
— Отлично. А меня зовут Тони. — А затем деловым тоном добавил: — Тебе приходилось стоять на вахте?
— Да, я провел три месяца на фрегате FFG—7 под Норфолком.
Карпи одобрительно кивнул.
— Это хорошо. Вот боевой распорядок дня. Командир сейчас на берегу, вернется в восемь тридцать. Сейчас его замещает старший помощник, коммандер Нолан Феррел. Из начальства имеется адмирал Хью Фронауэр, он на «Тараве», — Карпи показал на огромный серый корабль, стоявший на якоре в нескольких сотнях ярдов от «Нью-Джерси». — Стоянка Б-три.
— На верфи.
— Верно. Юго-восточный Лох. —
Джеффри показал на пистолет и сказал с улыбкой.
— Выходит, я буду вооружен до зубов. Хотя вообще-то такое украшение носит старшина.
— Приказ командира, — усмехнулся в ответ Карпи.
— Ничего, глядишь, мне удастся сбить крылатую ракету или дать отпор пиратам.
Продолжая посмеиваться, Карпи отстегнул пояс с кобурой, в которой находилась пушка калибра ноль сорок пять и протянул своему сменщику.
— Стрелять, только когда увидишь белки глаз негодяев, — сказал он.
Джеффри надел пояс, затянул его хорошенько и почувствовал у себя на бедре непривычную тяжесть. Карпи показал на микрофон на переборке над панелью с тумблерами, кнопками и переключателями.
— Узел связи. Можешь вступать в контакт со старшим помощником, дивизионом живучести, любым отделением корабля и выходить на все боевые посты. Тут все помечено. — Фоулджер понимающе кивнул. — В девять ноль-ноль — мероприятие в память о седьмом декабря, будет духовой оркестр. — Он ткнул пальцем за спину, на корму, где стояли ряды пустых стульев, ожидая, когда их заполнят моряки.
Фоулджер бросил взгляд на красивый белый корпус «Аризоны» за кормой. Корабль-музей кишел посетителями.
— Целое столпотворение, — пробормотал он, обращаясь более к себе, чем к Карпи.
Тот услышал и со смехом ответил:
— Обычная история. Седьмого декабря они всегда тут как тут. Обязательно привозят детей…
— Вспоминают славное боевое прошлое… Дни ушедшей славы. Злорадствуют, небось, насчет «Аризоны».
— Похоже, ветераны злорадствуют, Джефф. И вспоминают золотое время… — Он почесал подбородок. — Старые вояки всегда остаются сердцем на поле брани. Постоянно возвращаются туда и, ненавидят, ненавидят…
— Мне кажется, это относится ко всем японцам, Тони, — задумчиво сказал Джефф. — Может, это как раз дает им стимул существовать…
— Может быть. Кстати, насчет былых сражений. — Карпи широко ухмыльнулся. — Самое время сообщить тебе о Рип ван Нипе.
— О Рип ван Нипе?
— Так точно. Мы получили сообщение из Вашингтона в час ноль-ноль. — Взяв Фоулджера под руку, он подвел его к самому трапу, снял со стенда большую зеленую тетрадь и стал читать вслух: — «К сведению всех подразделений. Не исключается наличие остатков групп японских фанатиков времен второй мировой войны в Беринговом море, на Алеутских островах и в северных районах Тихого океана».
— Невероятно! Просто кто-то напился вдрабадан и…
— Это официальное сообщение, — пожав плечами, отозвался Тони
— Не извольте беспокоиться, мистер Карпи, — с наигранной серьезностью отозвался Фоулджер, похлопывая себя по кобуре. — Меня им врасплох не застать.
— Теперь у меня на душе спокойно, — подхватил шутку Карпи. — Ну что ж, пора и подкрепиться.
При этих словах оба его помощника выпрямились.
Вскоре в вахтенный журнал была внесена необходимая запись, сдающие и принимающие вахту откозыряли друг другу, и Карпи и его молодцы удалились. Карпи отправился в сторону офицерской кают-компании, а матросы нырнули в люк и стали спускаться по трапу в столовую.
Фоулджер повернулся к своим помощникам, которые выжидательно глядели на нового офицера.
— Ну что ж, вахта у нас, видать, будет напряженная, — сказал Фоулджер. И тут он услышал какой-то гул.
Сантич наклонил голову, прислушался.
— Это самолеты, сэр, причем много, — сказал он.
— С моторами старого образца, мистер Фоулджер, — добавил Уилкокс.
— Правильно, старшина, — сказал Фоулджер, задирая голову вверх и всматриваясь в небеса. — Причем они надвигаются отовсюду. — Сделав из ладони козырек, он добавил: — Господи! Они и правда какие-то допотопные. У некоторых даже неубирающиеся шасси. Странно!
— Я знаю, что это такое, — ухмыльнувшись, сообщил Уилкокс. — Это какое-то представление в честь сегодняшней даты. Смотрите, у них на фюзеляжах красные тефтельки, как у старых японских военных самолетов.
— Но нас об этом никто не предупреждал, — возразил Фоулджер. — Почему этого нет в боевом распорядке дня?
— Кто их разберет, — сказал Уилкокс, пожимая плечами. — Все равно, вот они.
— Это, небось, самолеты, оставшиеся после съемок фильма о войне, — подал голос Сантич.
— Очень может быть, — буркнул энсин Фоулджер, по-прежнему задрав голову.
Внезапно они услышали взрыв в районе Юго-восточного Лоха. Все трое, как по команде, обернулись на звук. Они увидели на «Тараве» пламя и черный густой дым. И еще они увидели, как на корабль сверху падают камнем три самолета с неубирающимися шасси. Еще мгновение, и каждый из них врезался в корабль. Прогремели новые взрывы, и к небу взлетели еще три языка пламени, обломки, осколки, и повалил черный дым.
— Господи, Боже мой! — не веря своим глазам, вскричал Фоулджер. Рев самолета нарастал, заполнял все пространство. Фоулджер увидел, как еще один самолет, снизившись над Юго-восточным Лохом, устремился на «Нью-Джерси». Помотав головой, он кинулся к пульту связи, выхватил микрофон, неистово завопил:
— Боевая тревога! Боевая тревога! Это не учения! Это не учения! Занять места по боевому расписанию! Занять места по боевому расписанию! Затем он щелкнул еще одним тумблером, и по судну прокатился вой боевой тревоги. В голове вдруг стало удивительно ясно. Он обернулся к Уилкоксу. — Сколько времени нужно, чтобы заработала эта штучка? — спросил он старшину, показав рукой на «Фаланкс».
— Меньше двух минут.
Фоулджер посмотрел на «Тараву», которая теперь представляла собой самый настоящий огнедышащий вулкан, извергавший из своего нутра клубы дыма, накрывшие сплошной пеленой весь Юго-восточный Лох.