Седьмой канал
Шрифт:
— Я на переговорный пункт схожу, — говорит. — В Москву позвонить нужно.
— Зачем же на переговорный пункт? — удивляется мама. — Позвони от нас.
— Нет, — говорит дядя Гарик, — из дома не получится. Заказывать нужно.
— Так ты ж смотри недолго, — предупреждает мама. — Скоро Валентин придет, обедать будем.
— Я быстро обернусь, тут недалеко, я видел.
Сейчас дядя Гарик уйдет, подумал Глеб, и мама опять расспрашивать начнет. Эх, если бы папа не запретил на улицу выходить… Попробовать, что
— Мам, можно я, пока дядя Гарик вернется, погуляю немного?
— Папа ведь наказал тебя, ты разве забыл? — напоминает мама.
— Ну, ради моего приезда, — вмешивается в разговор дядя Гарик. — Пусть гнев Валентина падет на мою голову.
— Гарик, ты мне мешаешь ребенка воспитывать, — говорит мама, и не поймешь, в шутку или всерьез.
А тот смеется:
— Ты меня самого в свое время не воспитала, где уж мне!
Мама только вздохнула:
— Ты когда-нибудь повзрослеешь, Гарька? Седой ведь уже, ученую степень имеешь.
А дядя Гарик очень серьезно отвечает:
— Постараюсь, чтобы этого не случилось возможно дольше.
Глава восьмая
Ура! Наша взяла!
Напротив дома, у гаражей, тетя Варя — соседка, что живет этажом ниже, — кормила бесхвостую кошку. Рядом с ней стоял Вовка с велосипедом. Когда Глеб подошел, Вовка так обрадовался и так руку тряс, словно целую вечность не виделись.
— Ну, Глеб, и нагнал же ты на меня страху! Хорошо, дядя этот, что приехал к вам, выдернуть тебя успел!
— А знаешь, я, пока ты не сказал, и не помнил про этот автобус. От сильного испуга, наверно.
— Испугаешься! Повезло еще, что водитель классный попался. Как он это сделал — ума не приложу. Прямо автородео! Автобус на задние колеса встал, а передние вверх задрал, как пес лапы!
Тетя Варя свернула газету, в которой принесла кошке еду, и пошла к подъезду.
— Узнать бы, чья это работа, — кивнул Глеб на остатки кошкиного хвоста. — Точно Игоря.
— Поди докажи, — пожал плечами Вовка. — Он ведь не признается.
— А что это тетя Варя взялась ее кормить? Раньше вроде не замечал. Жалеет, наверно?
— И жалеет, и, говорит, котята у нее скоро должны появиться.
— Все-таки Игоря работа, больше некому, — рассуждает Глеб. — Помнишь, как он кошку в фонтан бросил? А тогда, на речке? Ой, я и не спросил, здорово тебе влетело?
Вовка только рукой махнул: зачем, мол, глупые вопросы задаешь? Сам разве не понимаешь? Тут Глеб вспомнил, что в кармане у него Димин подарок — велосипедная шапочка.
Достал, надел на голову и посмотрел на Вовку:
— Как?
— Здорово! — восхитился Вовка. — Где взял?
— Дима подарил.
С такой шапочкой на голове грешно, конечно, не прокатиться на велосипеде.
— Я сгоняю кружочек? — спрашивает Вовку.
— Давай, — говорит Вовка. — А я пока
Вовка ушел, а Глеб несколько кругов вокруг дома сделал. По дороге дядю Гарика встретил — возвращался после разговора с Москвой. Глеб сказал ему, что скоро придет, сделал еще кружочек, а тут как раз и Вовка вышел. Подъехал к нему, только с велосипеда слез — Игорь появляется. И что интересно, с таким видом, будто ничего не произошло и отношения у них — лучше не бывает.
— Привет, — говорит, — паникеры! — Стаскивает с головы Глеба шапочку и натягивает на свою. И еще улыбается, словно одолжение сделал. — Не хнычь, поношу и отдам.
Глеб вдруг так разозлился, что даже дышать трудно стало. Не из-за шапочки, а из-за всего. Особенно из-за Игоревой улыбочки. Вздохнул два раза, чтобы немного успокоиться, и говорит:
— Смотри, как бы тебе хныкать не пришлось! Давай сюда шапочку. И деньги тоже, что на катер брал, живодер! По-хорошему.
— А то что будет? — скалит зубы Игорь.
— А то, — вмешивается Вовка, — сейчас выйдет Дима и накостыляет тебе по шее. Хотя, если надо, мы с Глебом и сами управимся.
— Это вы-то? Ой, не могу! — хватается Игорь за живот и делает вид, будто сейчас умрет от смеха.
Вовка, конечно, зря про Диму сказал. Тот Глебу не раз говорил, чтобы за его спиной не прятался, сам за себя мог постоять. Если не крайний случай, конечно. Но нельзя же, в конце концов, считать крайним случаем толстого Игоря. Видно, все-таки подействовало на него, что дело может дойти до Димы.
— Ладно, — говорит, — я сегодня добрый. На, держи свое богатство! — Снимает шапочку, комкает в руке и вдруг зашвыривает на дерево. И так удачно бросил — высоко повисла, на тоненькой веточке с краю.
Глеб от возмущения и обиды, что называется, света белого невзвидел. То ли застонал, то ли зарычал, то ли замычал — не поймешь даже, и неожиданно боднул Игоря головой в живот. И в самое, как Вовка потом сказал, солнечное сплетение. Игорь глаза выпучил, рот раскрыл, ни вдохнуть не может, ни выдохнуть. Потом согнулся пополам, тоненько, по щенячьи заскулил и медленно, как-то бочком, начал пятиться.
Если честно сказать, Глеб еще секунду назад не думал, что ударит. И обомлел, наверное, не меньше, чем Игорь. Что там ни говори, а Игорь все-таки в пятом классе и Глеб едва до его плеча дорос. Хоть и рядом верный друг Вовка, но все равно силы явно не равны. Сейчас он перестанет пятиться, придет в себя и… ничего хорошего, в общем, не будет. Но Игорь, рослый, самодовольный, всегда ухмыляющийся Игорь, отбежал подальше, выкрикнул несколько злых, нехороших слов и поступил так, как поступают в подобных случаях трусы: схватил обломок кирпича, швырнул в Глеба и пустился наутек.