Седьмой кувырок
Шрифт:
– Короче, пап, выбирай – она или я. Хочешь, живи с ней в той квартире… Но тогда я знать тебя не желаю!
Произнеся жестокие слова, Шурка бросилась к себе в комнату и ничком завалилась на кровать. Её душили слёзы. Сквозь собственные рыдания она услышала, как отец бродит по залу, хлопая дверцами шкафов. Через несколько минут заскрипела и стукнула входная дверь.
В полном оцепенении девушка вышла из спальни. В квартире стояла пугающая тишина. Исчез плед, подаренный Шурой папе на один из дней рождения. Шура так любила укрываться им, сидя на диване перед телевизором. Да и полки, где отец хранил свои вещи, были пусты…
Алекс:
– Привет, друг!
Шура:
– Привет,
Алекс:
– Ну, как выпускной? Поразила всех там?
Шура вяло:
– Ну, типа того…
Алекс:
– Шурка, что стряслось?
Шура:
– С отцом разругались, он ушёл насовсем. Я теперь свободная и одинокая девушка…
Алекс:
– Вернётся, помиритесь.
Шура:
– Нет уж! Я на принцип пошла. Всё, надоело. У меня нет отца!
Алекс:
– Ох, вредный мой друг, не стоит поддаваться эмоциям. Не пожалей потом.
Шура:
– Что ж поделать, вот такая я…
Николай не собирался делать выбор между дочерью и любимой женщиной. Он считал, что такой дилеммы попросту не должно существовать. Однако Шуркин эгоизм побил все рекорды. Требовалось прекратить потребительское отношение. Мужчина по опыту знал, как тяжело приходится с дочкой, когда та обижается, если что-то идёт не по её плану. Она могла неделями не разговаривать, превращая совместное существование в кромешный ад. На этот раз Николай твёрдо решил, что пора повзрослевшей Шуре понять, что детские капризы закончились и нужно обращать внимание на потребности близких людей. Мужчина резонно рассудил, что дочь пообживётся и поймёт свою неправоту. А там – как бог даст. Шура умеет вести хозяйство, потрясающе готовит, грамотно распоряжается финансами. Деньги он будет пересылать ей на карточку. Через пару месяцев дочка начнёт обучение в медицинском институте, появятся подружки, одиноко ей не будет.
Николаю выделили квартиру. Он жил в ней с Ниной, и пару лет всё шло неплохо. Но мужчина слишком тосковал по дочери. Коллегой Николая по работе был отец одной из сокурсниц Шуры, что позволяло отчасти быть информированным о событиях в её жизни. Так отцу стало известно, что Шура бросила медвуз на четвёртом курсе по причине беременности. Николай много раз звонил ей, но она не снимала трубку. Приезжал – Шурка сменила замок и отказывалась разговаривать.
Совместная жизнь с Ниной начала портиться, они часто скандалили. Женщину не устраивало настойчивое желание сожителя отслеживать перипетии в судьбе дочери, раздражали денежные траты в её пользу. Жили они и без того скромно, а Нина хотела свадьбу – с настоящим платьем и медовым месяцем. За свои тридцать лет она побывала только в Китае – на соревнованиях со своими подопечными. И хотя все издержки были оплачены спонсорами, им приходилось проживать в самых дешёвых гостиницах и обходиться очень бюджетным питанием. В своих мечтах она грезила о путешествии в Венецию. Вопреки расхожему мнению, женщина была убеждена, что поездка именно в этот город гарантирует счастье и любовь навеки.
Николай терпеливо пытался объяснять возлюбленной, что у дочери тяжёлые времена, она ожидает ребёнка, не имея профессии и мужа, а помочь ей некому. Но Нина отказывалась понимать, почему немолодой отец вынужден содержать взрослую дочь. Пора бы той уже повзрослеть, а ему прекратить за ней следить.
Постепенно Николай всё чаще стал прикладываться к бутылке. Нина ругалась, кричала. Выяснилось, что она мастерски владеет нецензурной лексикой, о чём Николай раньше даже не догадывался.
Нинины планы, связанные с этим мужчиной, не состоялись. Она не возражала дружить с его дочерью, но девчонка оказалась на редкость непримиримой особой. На общего ребёнка Николай не соглашался. Пьяные загулы поначалу случались редко, по праздникам, но вскоре
Шурка скучала по отцу, жить одной оказалось несладко. В принципе, бытовых проблем не возникало: она сызмальства управлялась за хозяйку. С деньгами тоже был полный порядок: отец регулярно пополнял её счёт. Но не отпускала грусть-тоска… И только из природного упрямства она упорно избегала любых контактов с папой. Словно вычеркнула из своей жизни. А пустоту, образовавшуюся в душе, усиленно заполняла общением со студентами.
Прознав, что девушка проживает одна, молодёжь повадилась ходить к ней в гости. Иногда визитёров набивалось так много, что Шура не всех запоминала по именам. Вскоре разудалые гулянки ей надоели и постепенно сошли на нет.
Дольше всех рядом с ней продержался Алексей – он и стал первым Шуркиным мужчиной. Серьёзный, вечно хмурый парень и сам не понимал, чем его привлекла странная однокурсница. Наверное, именно своей инакостью: нежеланием подстраиваться под других, способностью подняться и выйти из аудитории с наскучившей лекции, принципиальной некоммуникабельностью. Алексей искренне удивлялся, зачем девушка пускает к себе разного рода сброд, с которым даже не пытается общаться. Пару раз он заставал картину маслом: ребята за её столом распивали вино, а Шурка, закрывшись в спальне, зубрила домашнюю работу. Удивительно, но почему она никогда никого не выгоняла?
Вскоре Алексей нашёл другую, более понятную для себя женщину и распрощался с пассией. Напоследок он посоветовал бывшей любовнице пустить к себе постояльцев на платной основе: нечего даром кормить однокурсников. Шурка так и поступила: находиться в квартире одной ей по-прежнему было тяжеловато. От очередного постояльца она и забеременела.
Узнав об интересном положении, Шура долго не раздумывала: пожала плечами и продолжила существование как ни в чём не бывало, пока не стал выпирать живот. Она всё ещё по инерции ждала, что отец разрулит все проблемы и трудности обойдут её стороной. И только после отчисления с курса до без пяти минут матери дошло, что её жизнь круто меняется, и явно не в лучшую сторону. Нет ни работы, ни образования. Как растить дитя, которое вот-вот должно появиться на свет?
Однажды тёплым осенним деньком Шура собралась с духом, нарядилась в просторное серое платье, которое когда-то так любил её папа, и направилась по адресу, указанному в последней записке отца – той самой, в которой он извещал её, что она уже взрослая и отныне будет жить самостоятельно.
Шура решила увидеть родителя и поделиться радостью о скором появлении внука. Сама бы она вряд ли отважилась на такой поступок. Но её страшила мысль, что у ребёнка никого больше нет, кроме неё. Так пусть будет хотя бы дедушка, на практике доказавший, что воспитание чада для него не проблема.
Нервно оглядев массивную деревянную дверь, Шура нажала на кнопку звонка, стараясь побороть мелкую дрожь.
– Кто там? – из открытой двери выглянула… Нина!
– Позовите папу, – прошептала девушка, уже жалея о своём приходе.
– Зачем он тебе? – скривилась женщина. – Бросила его, так и оставь в покое.
Шура не спорила – покорно развернулась и ушла.
Нина отворила дверь, уверенная, что за ней стоит один из дружков Николая, что-то забывший накануне. Сожителя час назад доставили из ресторана в невменяемом состоянии, он всё бормотал, что Шурочке надо помочь. Как же ей опостылели эти разговоры! Её раздражали вид опустившегося пьяного мужчины и постоянное незримое присутствие Шурки в их отношениях. Николай, учитывая его состояние, был недоступен её гневу, поэтому она выместила всю скопившуюся ярость на подвернувшуюся падчерицу.