Седьмой лимузин
Шрифт:
Кастилло посмотрел на солнце, сощурился, откинул со лба редеющие волосы. Люди вроде него, которым приходится заниматься апокалипсисом наших дней на профессиональной основе, предпочитают, чтобы несчастья накатывали на них волнами, но не одинаковой высоты.
— Здешние индейцы, бывает, словно вдруг с ума сходят. Рисуют гигантских птиц или какого-нибудь злосчастного бизона, раскрашивают себе лица собственной кровью. Они считают, что боги больны близорукостью, что они упустили людей из виду, а тем надо о себе постоянно напоминать.
Покачав головой, он пошел дальше.
Его
Угрожая присутствующим пополнить собой список тел, Джилл отогнала всех прочь. Мы с нею сели рядышком в тени большого дома.
— Ты обвиняешь меня? — спросил я в конце концов.
— За то, что ты сделал вид, будто не взял с собой пленку?
— Нет. За все…
Она поцеловала меня в затылок.
— Заткнись, Алан.
— Я был не в силах остановить никого из них. Человеческая жизнь, будь она проклята, — разве это такая уж непомерная просьба? Мне никогда никого не удавалось спасти, кроме, может быть, Элио.
— Ну да, и посмотри, что с ним стало.
Мы оба рассмеялись, исполненные поначалу чувством собственной вины. Джилл первая осушила слезы.
— Я не похожа на тебя, Алан. Мое сердце не бьется, а идет трещинами.
— Мне… просто хотелось бы понять, вот и все. — Фургон коронера отбыл, описав подковообразный поворот и подняв в воздух тучу пыли. Скорбный груз увозили в город. — Она ведь должна была осознавать опасность, отправившись сюда — да и куда угодно — вместе с Карлом. Почему же…
Но Джилл только покачала головой и прижала кончики пальцев к моим губам. Я благословил ее мудрую интуицию, обеспечившую нынешнюю тишину, которая дала мне возможность прислушаться… к чему? К голосам, шепчущимся за запертой дверью, рассказывая свою особую историю каждый — и все слишком тихо, чтобы их можно было расслышать. Что ж, пусть они исчезнут. Все равно всего до конца ты так и не поймешь. Есть какой-то первородный грех, в котором они отказались исповедаться тебе, маленькие саночки, скользнувшие в огонь.
Но королевский лимузин все еще не отпускал меня, пусть и обернувшись окончательной утратой. Поэтому (и у Джилл не хватило духу удержать меня) я подхватил фотоаппарат и отправился на помощь к людям Кастилло, по-прежнему извлекавшим из земли все новые уцелевшие фрагменты. Продолжая дело с той точки, на которой остановился Карл, раскладывая их по безжизненной земле.
Пытаясь воскресить наше первое воистину золотое утро, когда Элио удалось сложить воедино всю мозаику настолько просто и безболезненно.
ЭПИЛОГ
17-е сентября 1978 г.
В это время года Коринна трудилась в материнском саду с особенным неистовством. В течение дня солнце оставалось достаточно горячим, но сейчас, к вечеру, оно, разливая бледноянтарный свет, уже не превозмогало холода. Некоторые из материнских шедевров нуждались
Вздохнув, Коринна вернулась к работе. Она старалась не замечать ломоту в бедрах. Ломота представляла собой всего лишь испытание, ниспосланное Господом, всего лишь напоминание о том, что стихии сперва выйдут из-под ее контроля, а потом и окончательно возьмут верх над ней. Средних лет женщина. Не такое уж и страшное словосочетание, когда достигнешь соответствующего возраста. Она бы и вовсе не обращала на это внимания — со всеми своими лекарствами и примочками, сменяющими друг друга с кажущейся неторопливостью. Адель — вот из-за кого она стала чувствовать себя старой.
В это воскресенье она позвонила раньше обычного. Адель так и не научилась не прятаться, как в те годы, когда они все были маленькими и жили вместе, — еще тогда, до налета. Позже шепотки, смешки и торжественные клятвы никому ничего не рассказывать стали уделом длительных телефонных бесед. А знаешь, за чем я застукала Джона? Или: почему я не похожа на Карри, почему мальчики не обращают на меня внимания?
Даже сейчас вселенная Адели по-прежнему оставалась замкнутой на младшую сестру. И разговаривать ей хотелось только о «малютке Бредли», младшем сыне Теда и Карри, и о хлопотах, связанных с днем его рождения.
— Мистер Эшер тоже прилетел, вместе с матерью Теда. — Адель многозначительно понизила голос. — Знаешь, мне жаль, что они так и не поженились. Миссис Чезале сказала мне, что навсегда забыла и думать об этом. Но насчет мистера Эшера я бы ручаться не стала.
Коринна понимала, что раз уж речь зашла об этом, то Адели лучше не мешать выговориться.
— Мне все время кажется, что мы перед ним в долгу. А тебе? Тебе разве не хочется немного отдохнуть?
Сердце Коринны глухо заколотилось, щеки побагровели, и она бросила Адели что-то грубое, скомкав и прервав разговор. Затем надела пальто и пошла в сад поработать над материнскими шедеврами. Вечно Адель навязывает ей свои мысли! Как будто она сама немая! Как будто у нее не достанет слез, когда бремя окажется слишком невыносимым! Разве не с этого — еще в самом начале — и пошли все несчастья?
По прошествии стольких лет она прекрасно помнила содержание тогдашнего разговора.
— Ах, Адель, прости, что позвонила так поздно, но надо рассказать тебе об этом человеке, который у нас сегодня ужинал, о мистере Чезале. Ему было все известно о папиных машинах, и он сидел долго-долго, и мама отправила меня спать пораньше, чтобы они могли поговорить без посторонних. Но после того, как он уехал, я услышала, что и Джон куда-то ушел, а тут мама с папой затеяли страшную ссору. А я подслушивала под дверью. И он говорил ей чудовищные слова — и тут она как-то странно рассмеялась и заявила ему, что Джон — это вовсе не его сын. «Может, он сын Элио, — сказала она, — а может, и человека по имени…»