Седьмой лорд
Шрифт:
– Здесь за ширмой есть небольшая кровать. Можешь полежать там немного. Позовешь кого-нибудь, когда протрезвеешь. Что такого ужасного случилось, что ты выпил так много вина? Иди, иди, ложись. Я позову тебя, когда принесут отрезвляющий отвар, хорошо?
– Нет, – ответил У Си.
Цзин Ци покачал головой, стараясь сохранять терпение.
– Тогда расскажи мне, что все-таки произошло?
– Император сказал, что ты теперь под домашним арестом.
У Си не был уверен, опьянел он окончательно или же действие алкоголя стало слабее, но его язык больше не
– Всего на три месяца. После Нового года все это…
Не успел он закончить, как У Си перебил его:
– Потому что ты сказал, что хочешь взять в жены мужчину.
…Откуда этот парень обо всем узнал?
Цзин Ци начало казаться, что, когда его выпустят, уже каждый житель столицы будет знать, что в Великой Цин есть князь, что гадает прохожим за копейки и любит посещать публичные дома. Улыбка тотчас замерла на его лице.
– Э-э… Я нарочно вывел его из себя, – сказал он немного неуверенно. – Кроме того, император очень хочет, чтобы мой род оборвался как можно скорее, так что он, думаю, испытал большое облегчение…
Голова У Си работала не очень хорошо. Было непонятно, услышал ли он его вообще.
– Ты хочешь жениться на мужчине, – повторил он. – Ну Аха сказал мне, что тот, о ком ты говорил, – мужчина.
Цзин Ци сухо рассмеялся.
– Я не говорил, что хочу жениться на нем.
У Си пошатнулся и оступился. Прежде чем Цзин Ци смог ему помочь, он сам вернул равновесие и пару раз странно рассмеялся.
– Ты сказал… Тебе нравится…
У Си обычно говорил мало, его голос был глубоким и низким. Однако сейчас этот смех напоминал уханье совы. Услышав его, Цзин Ци немного насторожился и мысленно отметил, что никогда раньше не встречал ребенка, которого было настолько трудно обмануть. Увидев, что У Си снова раскачивается, хотя ветра в комнате не наблюдалось, он протянул руку и схватил его за локоть.
– Ты не уделяешь должного внимания учебе. Откуда ты нахватался таких бесстыдных слов? Еще и…
Он не закончил говорить, когда У Си вдруг вцепился в его запястье. Цзин Ци дернулся, неосознанно согнул локоть и ударил им в акупунктурную точку тань-чжун [2] на груди другого. Он не хотел причинить вред и не осмелился применить слишком много силы, ударив очень легко, и У Си отпустил его руку с приглушенным шипением. Расслабившись, Цзин Ци увидел, что на запястье остались красные следы от чужой хватки.
[2] Акупунктурная точка тань-чжун располагается на передней срединной линии, между сосками, на уровне IV межреберного промежутка. Тань-чжун – одно из «восьми средоточий» – «средоточие Ци». Основной функцией этой точки является нормализация состояния Ци. В каноне «Лин шу» говорится: «Тань-чжун – это „море Ци"... Если в „море Ци" образуется избыток, возникают чувство переполнения в грудной клетке, грубое дыхание и покраснение лица. Если в „море Ци" образуется недостаток, возникают нехватка воздуха и нежелание разговаривать».
Цзин
– Ты…
У Си крепко обнял его, прижав подбородок к чужому плечу. Наполовину повиснув на Цзин Ци, он медленно опустил руки вниз, пока не добрался до места, которым Цзин Ци только что приложился об угол стола. Цзин Ци не видел, но знал, что там уже появился синяк, и невольно попытался оттолкнуть его, выругавшись:
– Мерзавец! Ты наглотался железных шаров или… Ч-ш-ш, отпусти!
У Си сжал его еще сильнее, едва слышно шепнув на ухо:
– Я убью его…
– Что ты сказал? – обомлел Цзин Ци.
У Си рассмеялся. Этот смех прозвучал так, будто что-то сдавило его горло и не отпускало. Его все более хриплый голос перемешивался с рыданиями.
– Я убью каждого, кто тебе понравится… – сказал У Си, отчего мурашки пробежали по всему телу Цзин Ци. – Я… Я скормлю их своей змее… Как только они все умрут, ты станешь моим… ха-ха-ха… Станешь моим…
Цзин Ци даже перестал вырываться, чувствуя лишь легкое покалывание кожи головы, и прирос к месту, словно самый могущественный небесных дух молний поразил его.
– Я… Я хочу увезти тебя в Наньцзян… – упрямо продолжил У Си. – Ты не можешь любить никого другого. Я буду относиться к тебе очень-очень хорошо. Не люби никого другого, Бэйюань, не люби…
Он дыхнул вином в шею Цзин Ци, после чего, подчинившись инстинктам, снова крепко сжал его в объятиях и вдруг отчаянно, яростно укусил в шею. Его кожа была обжигающе-горячей. Цзин Ци тут же очнулся, с силой оттолкнув его.
У Си и так не мог стоять твердо, потому чужой толчок заставил его сделать несколько больших шагов назад. Он остановился, лишь врезавшись спиной в дверь кабинета. Тело обмякло, и он медленно скользнул вниз по деревянным доскам. Затуманенные, не слишком трезвые глаза, казалось, наполнились слезами, но при близком рассмотрении оказались сухими, лишь отражая свет. Этот иссиня-черный взгляд был полон такой печали, словно, стоило сомкнуть веки, как она выльется наружу.
– Бэйюань… Бэйюань… – продолжал звать он.
В его мыслях царил хаос, и он, не в силах справиться с ним, закрыл глаза, склонив голову набок.
Цзин Ци медленно поднял руку, прикрыв ту сторону шеи, на которой алел укус. Его голова болела так сильно, словно внутри нее били в барабан, а в душе все перепуталось.
Прошло много времени, прежде чем он подошел, наклонился и с некоторым усилием поднял У Си, положив того на диван за ширмой. Накрыв его вышитым одеялом, он развернулся и вышел. Приказав Пин Аню дать У Си отрезвляющий отвар и передать Ну Аха и А Синьлаю, чтобы они напрасно не ждали хозяина и возвращались в поместье, он один вернулся в свою комнату и сменил испорченное ханьфу.