Седьмой лорд
Шрифт:
[8] В оригинале используется фразеологизм ???? hualong dianjing – «нарисовав дракона, пририсовать ему зрачки» – в образном значении «добавить последний штрих, подчеркивать суть, выделять главное».
[9] Ху Цзя и Бай Учан на протяжении всего разговора называют себя ?? (xiaoren) при общении с «Седьмым Лордом», что дословно означает «простой человек, простолюдин; незначительный человек». Это уничижительное «я» – старый знак уважения, который выражает скромность и смирение в присутствии кого-то с более высоким рангом.
[10] Чжун Син – ?? (zhongxing) – означает «возрождение
[11] В оригинале ??? (xiaobailian) – «привлекательный/хорошенький молодой человек, красавчик» – часто используется в качестве унижения.
[12] В зависимости от исторического контекста, титул высшей знати ? (wang) – «великий князь, принц» – также может использоваться в качестве титула для принцев, которые не наследуют престол.
[13] Соответствие следствий причинам (воздаяний деяниям) – в оригинале ?? (yinguo) – в теории перерождений означает закон соответствия переживаний содеянному в предыдущей жизни (говоря по-простому, это карма).
[14] Цзин Ци – ? (jing) с одной стороны означает «солнечный свет, блеск», а с другой – «тосковать по кому-либо»; ? (qi) в переводе с китайского – «семь».
[15] В образном значении «ни в чем не нуждаться, жить в достатке».
[16] В образном значении «духовная бедность, потеря смысла жизни, отсутствие стимула к чему-либо».
[17] В оригинале используется выражение «черный шелк» – ?? (qingsi) – в образном значении «шелковистые волосы», чаще о женщине.
[18] Паньгуань, «судья» или «божественный судья» – ?? (panguan) – в поздней китайской народной мифологии обозначает чиновников главы загробного мира Янь-вана, ведущих записи в Книге судеб. На народных картинах Паньгуаня обычно рисовали в красном халате с поясом, украшенным нефритом, с магическим мечом и изображением семи звезд в руке; он замахивался на летучую мышь – выражение досады по поводу того, что счастье пришло слишком поздно.
Глава 2. «Лучше дома места нет»
Цзин Ци почувствовал, как в одно мгновение все вокруг затянула непроглядная тьма [1]. В окружающем хаосе все казалось кристально ясным, но вместе с тем будто бы отделенным от остального мира слоем легкой вуали. Цзин Ци вполне мог бы немедленно заснуть — настолько его тело было уставшим.
Он вспомнил выражение лица Бай Учана в тот последний момент, холодное, как лед, и непроницаемое, будто покрытое скорлупой. Однако вместе с тем прикосновение его пальца ко лбу вызвало приятное ощущение тепла, которое Цзин Ци не мог объяснить даже самому себе.
Во все времена легенды гласили, что дорога на тот свет, врата ада, были полны отрицательной энергии Инь, потому старики, которым вот-вот предстояло уйти, готовили ватные одеяла и брали их с собой. Цзин Ци понимал, откуда это взялось: призрачные чиновники действительно напоминали глыбы льда — стоило им приблизиться на каких-то три чи [2], как все вокруг ощущали холод.
Цзин Ци не до конца понимал, что именно сделал Бай Учан, но его тепло и низкий шепот несли в себе смутное чувство завершенности.
Находясь в забытьи, он думал, действительно ли Бай Учан сделал именно то, что ему предназначалось сделать?
Затем сознание Цзин Ци снова затуманилось, и он уже не мог открыть глаза. Только через бог знает
Время от времени кто-то ходил взад и вперед неподалеку, звуки то приближались, то отдалялись. Некто открыл ему рот и заставил выпить отвар лекарственных трав. Судя по всему, этот некто был редкостным растяпой, потому что поили Цзин Ци так же, как кормят лошадь. Тем не менее, его вкусовые ощущения ожили, горечь в одночасье охватила его до самой макушки головы. Струйка жидкости попала ему в горло, и он отчаянно закашлялся, вызвав еще большее смятение.
Эта суматоха вернула ему часть сил, и он с трудом приоткрыл глаза.
Чтобы разглядеть затуманенным взглядом ясную картину, Цзин Ци пришлось некоторое время усиленно моргать. Он опирался на маленького мальчика, пока тот поил его лекарствами. Заметив, что Цзин Ци раскрыл глаза, мальчик опустил из рук пиалу с лекарством и похлопал его по спине, воскликнув:
— Скорее, пошлите за придворным лекарем, молодой господин [3] очнулся!
Когда Цзин Ци, совсем недавно оправившийся от кашля, почувствовал такие грубые похлопывания, им завладела обида. Неужели этот сукин сын был послан врагом, чтобы пытать его?
Неожиданно мальчик громко всхлипнул и опустил голову, сказав:
— Молодой господин, теперь, когда старый князь почил, на что же нам надеяться, если еще и с вами случится какое-нибудь непоправимое несчастье?
Стоило Цзин Ци как следует рассмотреть лицо юноши, как он тотчас ошеломленно замер.
Это был Пин Ань [4]...
Пин Ань, которого купили в возрасте шести лет и который следовал за Цзин Ци до самой смерти. Сейчас белки его глаз покраснели, и выглядел он не старше четырнадцати — все еще просто ребенок. Пин Ань пытался сдержать слезы, но перед его взором все плыло. Одежда висела на нем мешком из-за слишком большого размера.
— Пин... — Цзин Ци открыл рот, но болезненно пересохшее горло не позволило ему закончить предложение. Когда-то он полагал, что сотни прожитых лет заставили его забыть все, но стоило ему увидеть перед собой этого ребенка, как поблекшие было воспоминания хлынули обратно.
Наконец он вспомнил свое собственное имя — Цзин Бэйюань [5].
Цзин Бэйюань, печально известный князь Наньнина, слухи и пересуды о котором передавались из поколения в поколение. Князь Наньнина, живущий только ради одного человека. Цзин Бэйюань, чьи душу и сердце уничтожили руки этого человека, когда ему было всего лишь тридцать два.
Он вдруг понял, что имел в виду Собиратель душ, когда сказал «отдать все свои силы в обмен на одну жизнь, где у тебя снова будут черные волосы». Цзин Ци не знал, смеяться ему или плакать в голос от такого назойливого растрачивания сил впустую.
Увидев потрясенное состояние Цзин Ци, Пин Ань подумал, что болезнь повлияла на его разум, перепугался пуще прежнего и встряхнул его.
— Молодой господин, господин, прошу вас, не пугайте меня так, что с вами случилось? Как же так вышло, что придворный лекарь еще не пришел, позовите...