Седьмой прыжок с кульбитом
Шрифт:
— А почему повязка на руке? — поинтересовался курсовой препод. — Кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве, понимаешь.
Антон взглянул на повязку, и машинально почесал ее. Никакой крови там не было, это педагог для красного словца брякнул.
— Собачка цапнула, — выдал Антон чистую правду.
Только вот укусила она не его, а меня, но это уже неважно. Всю правду следует излагать только на исповеди, и то не факт, что всю.
— Бежать сможешь? — препод сдвинул брови.
— Бежать за
— Это хорошо, что ты согласен, — кивнул завкафедрой, — потому что все равно придется.
— Без проблем, — Антон пожал плечами. — Только на дистанцию в сорок два километра не пойду.
— Почему?
— Собачка от голода сдохнет, она у меня привыкла питаться вовремя.
Педагоги заржали. А потом завкафедрой выставил палец, будто припомнил чего-то вдруг.
— Да, и вот еще что, — сказал он. — Официально назначаю тебя своим заместителем в группе, то есть физоргом.
— Спасибо, — растерянно пробормотал Антон.
Профессор ожидал чего-то другого, вроде радостного крика «рад стараться!», поэтому спросил:
— В армии служил?
— Нет.
— Жаль, — огорчился профессор. — Впрочем, какие твои годы…
На это мне пришлось вздохнуть еще раз и мысленно сплюнуть через плечо: тьфу на тебя, чтоб не сглазил! У Антона жена на сносях, какая, к чертям, служба в армии? Служба даже в музыкальном взводе нам нафиг не упала. Впрочем, зарекаться не стоит, хоть от сумы, хоть от тюрьмы.
И уже на прощанье завкафедрой пояснил, назидательным жестом поднимая палец:
— Физорг — ответственная должность, Бережной. Считай, уровень замкомвзвода. Прошу проследить, чтобы занятия не прекращались и в Германии! И еще нас ждет осенняя студенческая спартакиада, план подготовки мы тебе позже набросаем.
На репетицию Антон успел, только голодный и злой. Физзарядку девочки провели сами, под руководством Анюты. Теперь распевались и настраивали инструменты. Ну и болтали, естественно. То есть оркестр издавал вполне профессиональные звуки прогревающейся боевой машины.
— Всем привет! — Антон хлопнул в ладоши пару раз. Несильно хлопнул, но тишина наступила сразу. — Товарищи, все знают про соревнования студентов на стадионе «Трудовые резервы»?
— Пф, — фыркнула скрипачка Алла. — А ты, значит, только узнал?
— Ну да, — подхватила скрипачка Зина, — зима закончилась, медведи проснулись. Ты еще скажи, что за Элисту ничего не слышал.
— Не слышал, — честно признался Антон. — Просвети меня, плиз.
Бросив починку энергетических каналов в носу, я тоже навострил уши.
— Товарищи, это еще не точно, — вскинулась Сеня, прекратив извлекать из себя резкое распевочное стакатто «ми-и-и». Губы, причудливо оттопыренные «уточкой», вернулись в нормальную позицию.
Нюся, следом за
— Вот именно. Чего зря языком молоть?
— Так-так, — сказал Антон. — Тем не менее, очень интересно. Зиночка, продолжай.
— Элиста — это в Калмыкии. Там первого мая состоится фестиваль народного танца, — бодро доложила Зина. — Будут делегации со всей страны. И еще из Индии, Монголии и стран социалистического содружества. От нашего института едет Ксения Люлька.
— Казачий танец с саблями? — догадался Антон.
— Зачет, — хмыкнул я. — Природная сообразительность — наш семейный конек.
Мысленно отмахнувшись, Антон обернулся к Уле Тулаевой:
— Как думаешь, калмыки оценят этот номер?
— Пф, — фыркнула Уля вслед за Аллой. — Калмыки не дурней других! Умеют не только лихо скакать. Из лука стрелять любят, и копьем владеют. Кулачный бой в почете. А уж когда саблями виртуозно машут — такое искусство все понимают, от мала до велика. Наша Люлька там будет первой!
Сеня порозовела от лестного предсказания, а Уля закончила уверенным тоном:
— Если до финала не украдут, конечно.
— А вот сейчас не поняла, — Жанна отложила тромбон. — Как это украдут?
— Ой, можно подумать, ты не знаешь, — фыркнула Зина.
Жанна знала, поэтому заткнулась.
— Киднеппинг по-монгольски называется «хулгайлах», — сказала Уля Тулаева.
— Да ладно, — недоверчиво улыбнулась Сеня. — Вы шутите, да?
— Парни у нас такие, — Уля выглядела совершенно серьезной. — Посмотрят пару минут — и всё.
— Что всё?
— Пиши «пропала». Калмыки любят русских жен, а Сеня девка пригожая — тонкая, гибкая, ладная. Приедут, только не на «Волге», а на лошадях, и увезут в степь. Ищи потом.
— Степь да степь кругом… В той степи глухой схорони меня, — прошептала Жанна. И с надеждой вопросила: — Но потом найдут?
Уля кивнула:
— А когда найдут, у нее уже юрта, куча детей и табун верблюдов.
Глава 20
Глава двадцатая, в которой не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым. Вечно молодым, вечно пьяным
Глаза Жанны начали расширяться. А когда они достигли невиданного размера, девушка вскочила:
— Я думала, что только горские евреи умеют девушек воровать! Киднеппинг — это вообще еврейское слово. А в Калмыкии, выходит, есть степные евреи?
— Откуда им в степи взяться? — хитро усмехнулась Уля. — Если раньше и были, то две тыщи лет назад. А сейчас все евреи здесь, в городе. В степи остались только калмыки.
Народ возбужденно загалдел.
— Так, товарищи, — опомнился Антон, — успокоились все! Никто Сеню не украдет, потому что рядом буду я!