Седой Кавказ
Шрифт:
Сам Самбиев, выполняя советы управделами Аралина – дабы Пасько окончательно не смешал его репутацию с грязью – усердно высиживал все рабочее время, занимаясь, как в армии, никому не нужным, малоквалифицированным, нудным трудом – переписывани-ем отчетов для непонятных архивов. И только посулы Леонида Анд-реевича Россошанского и того же Аралина о скором переводе на дру-гое место работы питали надеждой усердие писаря.
Уже рука устала выводить бессмысленные слова и цифры, уже не может Самбиев сидеть на одном месте весь день, еще несноснее видеть перед носом рожу Пасько, а сам Пасько,
Пасько поедает глазами мечущегося душой подчиненного, женщины-коллеги исподлобья следят, как до предела натянулась меж мужчинами обоюдоострая стрела, ждут, что вот-вот она не выдержит, разорвется, и кого-то, быть может, «ранит», либо «убьет», либо «по-щадит». Кульминация близка, как антракт перед ней – телефонный звонок, и без того выпученные глаза Пасько совсем полезли на лоб.
– Самбиев, – удивлен голос Пасько, – вас к телефону.
– Кто? – не менее удивлен подчиненный.
– Шеф, – подобострастным голоском шепчет Пасько, и вслед за глазами расширяется его рот.
Самбиев уполномоченного не видел со дня восстановления. Цыбулько тот же: так же не привстал, руки не подал, сесть не пред-ложил.
– Ты в Москве бывал? Сейчас получишь командировочные, по нашей брони возьмешь билет на завтрашний вечерний рейс. Мой шофер отвезет тебя завтра в аэропорт, вручит тебе пакет. Пакет сверхсекретный. Во Внуково около справочного бюро тебя будет ожидать мужчина в черной кожаной куртке, с зеленым шарфом. За-помни: шарф зеленый. Он отвезет тебя в город и скажет, как быть те-бе дальше. Пакет отдашь ему только в машине. Вопросы есть?
– А Пасько? – поинтересовался Самбиев.
Уполномоченный нажал кнопку.
– Пасько слушает, Прохор Аверьянович.
– Так, – рявкнул Цыбулько, – с этого часа Самбиев в моем рас-поряжении. До моих особых указаний его не беспокоить.
– Есть! – с четким ударением, по-армейски отрапортовал Пась-ко.
– Все понятно, – так же четко, но вполголоса ответил Самбиев на немой, вопросительный взгляд Цыбулько.
Порешав многие вопросы, в тот же вечер Арзо поехал в Ники-Хита, чтобы предупредить мать о поездке в Москву.
Зима только-только перевалила за середину, а бедность Сам-биевых дала о себе знать. Закончился уголь, на исходе дрова и корм буйволицам. Кур кормить нечем. Сама Кемса живет впроголодь, и только для любимого сына лезет она в закрома: на привычной льня-ной скатерти поверх нар появляются топленое масло, творог, жарен-ные на курдюке яйца, кукурузная лепешка и чеснок.
Перед сном Арзо еще раз пересчитал командировочные и не без страдания отдал матери половину. Потом при свете керосинки, под треск дров и мяуканье голодной кошки Кемса, сидя у изголовья за-сыпающего сына, рассказывала о сельских новостях. В последнюю очередь сообщила, что Полла прислала письмо, жалуется бедной ма-тери, что из-за болезни и пропусков занятий у нее много проблем,
Командировка шла без сучка и задоринки, и только в зале раз-мещения гостиницы «Россия» с табличками «мест нет» случилось ожидаемое. Управление делами ЦК КПСС забронировало за Самбие-вым резервный номер «люкс». На оплату этого номера денег у него не хватало, даже если бы он и не поделился с матерью. Следом выяс-нилось, что и самый простой номер ему не по карману.
– Может быть, с подселением или раскладушку в фойе? – забо-тилась администратор о бедном визитере от столь могущественных ходатаев.
– Нет, нет, – улыбался вежливо Самбиев, – я к родственникам поеду.
Заполночь добрался до аэропорта. Во Внуково не было места не только прилечь, даже присесть. В зале царило обычное для тех лет столпотворение. Наряды милиции и дружинников перешагивали че-рез спящих, по одному уводили в комнату милиции «подозритель-ных» лиц из числа более-менее платежеспособных. К рассвету Арзо нашел освободившееся сидячее место, крепко заснул и чуть не про-спал регистрацию на свой рейс. Он уже протягивал билет контролеру, как вчерашний встречающий – Сергей с зеленым шарфом дернул его за руку.
– Ты где ночевал? – спросил московский опекун, и пока расте-рявшийся Самбиев собирался с мыслями, продолжил: – Сдавай би-лет, вечером твой шеф прилетает, велено остаться.
Весь день Самбиев слонялся по магазинам столицы, два-три ча-са отсыпался в вагоне метро, а к вечеру, вновь встретившись с Серге-ем, поехал встречать Цыбулько.
Стоит Самбиев в зале прилета, вот-вот должны появиться пас-сажиры грозненского рейса, и тут до ужаса знакомый женский голос:
– Арзо.
Екнуло его сердце, как больной радикулитом, еле повернулся, очумело разинул рот: во все продолговатое лицо раздольно улыбает-ся Марина Букаева, и ее радость так искренна, что видны абсолютно все крупные, белые передние зубы и блестят золотом коронки корен-ных.
И пока Арзо пребывает в прострации, московский правовед на-чинает допрос:
– Ты что здесь делаешь?
– Встречаю шефа.
– Когда прилетел?
– Вчера. Ночью.
– Почему не позвонил?
– Забыл дома блокнот.
– Почему в очередной раз поступил недостойно? Даже не по-мужски.
– Я-я-я,… э-э-э улетел в Москву, на свадьбу Димы.
– Я надеюсь, что эта выходка последняя с твоей стороны?
– Да.
– Или ты хотел, чтобы меня вновь остригли?
– А при чем тут я?
– Как «при чем»? Я тебе доверила все, даже личную машину. А ты? Хоть извинись для приличия.
– Извини.
– Вот моя визитка.
Арзо оглядел глянцевитую карточку: Московская гильдия адво-катов. Очень крупно, жирно: Букаева Марина Романовна. Мельче – кандидат юридических наук. Далее служебные телефоны.
– Ой, чуть не забыла, – Марина бесцеремонно вырвала визитку, – я ведь домашний телефон не написала… Только для самых близких, она возвратила карточку.
– Ты уже кандидат наук?