Сегодня и всегда
Шрифт:
Девушка устало подчинилась и присела на самый краешек койки, как птичка, готовая вот-вот взлететь, если это потребуется.
Шон скрутил из носового платка жгут и связал им волосы Шейлы на макушке, чтобы открыть шею.
– Возможно, будет немножко больно, – предупредил он, осторожно прикасаясь к порезу. Шейла почти не шевельнулась, давая ему возможность тщательно обработать рану. Напоследок он посыпал рану порошком из корня журавельника, останавливающим кровотечение.
– Надо снять рубашку. – Он потянулся было к бретелькам, но Шейла
Его обуревали смешанные чувства. Сердце билось так, что его стук отдавался в ушах. Он безуспешно пытался вспомнить, было ли что-нибудь подобное в его прежних отношениях с женщинами. Его изумляло, что истерзанная воровка способна возбудить в нем такие чувства.
– Это необходимо сделать. Мне надо знать, глубоки ли раны на твоей спине. Даже если их не надо зашивать, – то необходимо промыть.
Девушка не пошевелилась. Боже, это самая упрямая девчонка, какую он когда-либо видел.
– Твоя спина чем-то порезана, возможно, морской раковиной. Если ты не позволишь мне промыть раны, это может привести… Я отвернусь. – За своей спиной он услышал какое-то движение, а когда повернулся, она была раздета догола и стояла к нему спиной.
Это была прекрасная спина. Мягкая, как шелк, цвета слоновой кости, кожа контрастировала с черными, как смоль, волосами. У нее была тонкая талия совершенной формы, а тело не было изуродовано ношением корсета.
– Так я и думал, – сказал Шон, – вытащив из ножен у пояса нож и обмакнув его в кружку с коньяком. – Царапина длинная, но уже начала затягиваться. Я должен вскрыть рану опять. Ты понимаешь, о чем я говорю? – Он ожидал возражений, но она, к его удивлению, молчала.
Шон сделал неглубокий надрез и полил его коньяком. Она хранила молчание.
– Течет кровь, но это скоро пройдет. – Он посыпал рану порошком, а затем осторожно повернул ее к себе лицом, бледным и блестящим от пота. Ни одной жалобы, ни одного стона. – Надо бы приложить лед тебе к глазам, но у нас его нет. Поэтому мы воспользуемся каменным корнем. Он поможет. – Шон наложил мазь на синяки. – Следи за тем, чтобы не попало в глаза.
Несмотря на синяки и порезы, Шейла была обворожительна. Она поежилась под пристальным взглядом Шона.
– Ты – очень странная воровка.
– А вы – очень странный контрабандист, – парировала она, глядя ему в глаза, будто пыталась прочесть его мысли.
Шон сделал вид, что копается в аптечке. Неожиданная резкость Шейлы раздосадовала его.
– Контрабандист?
– А что еще могли вы делать на пустынном берегу в такое время? Собирать ракушки?
«Она, несомненно, умна», – подумал он, захлопнув аптечку и уставившись на девушку. Теперь он понял, что поразило его в ее взгляде – в нем светился ум. И все-таки нельзя допустить, чтобы она укрепилась в своих догадках. Шон развалился в кресле и перекинул длинную ногу через подлокотник.
– Похоже, что вы слишком высокого мнения о своих умственных способностях, а, мисс Галлахер?
Вместо ответа он
– Ты что, озябла?
– Промерзла до мозга костей.
– Садись сюда, – он уступил ей свое любимое кресло, – будешь ближе к печке.
Девушка поднялась, но, запутавшись в одеяле, укрывавшем ее ноги, упала. Помогая ей встать, Шон увидел кровь, капавшую из царапины на ее щеке, и присвистнул:
– Мисс Галлахер, вы, кажется, не слишком твердо держитесь на ногах. Вы похожи на пьяного матроса после драки. К счастью, рана неглубокая. Держитесь.
Он занялся ее новой раной.
Шейла сплюнула кровь в платок и пощупала свои зубы.
– Это все вы виноваты, тупица вы этакий!
«Тупица! И это после всего, что я сделал для нее!»
– Я-то чем виноват в том, что ты такая неуклюжая? Ты даже не можешь подняться с постели без…
– Неуклюжая?!
Шон и глазом не успел моргнуть, как Шейла ударила его своей крохотной ножкой по голени с такой силой, что у него искры посыпались из глаз. В голове промелькнуло, что к утру, наверное, вскочит синяк. Шон отпрянул назад и сильно ударился бедром об угол стола.
– Ох! Ты что, с ума сошла?
– Вон! Вон отсюда, ты, ты…
– Но это моя каюта, – прорычал Шон.
– Да, это так, – уже спокойнее проговорила она, – но если не уйдете вы, уйду я.
«Она уйдет! Куда? Понимает ли эта ведьма, где она находится?» – думал Шон, хватая ее за руку.
– Пусти меня! – Она рванулась, и одеяло, прикрывшее ее наготу, осталось у него в руках.
Шейла, оказавшись опять голой, стала яростно и очень больно хлестать его по лицу. Вид ее обнаженного тела вновь лишил его способности что-нибудь соображать.
Она подняла свою сорочку и прикрылась ею.
– Как вы смеете? – гневно произнесла она и направилась к двери.
– Прошу прощения, но куда вы собрались? Это не пассажирское судно, здесь нет кают, и, если вы выйдете из этой каюты, вам придется туго. – Его голос звучал немного спокойнее, но оставался хриплым и гортанным.
– Где каюта вашего помощника? – тоном, полным презрения, спросила она, высокомерно подняв голову.
– У мистера Тэтчера крохотная каюта рядом с матросами. Там даже одному негде повернуться. Так что единственный выход для вас – это оставаться здесь.
– Я ценю вашу доброту, капитан Кадделл, но предпочитаю оставаться здесь без вас.
– А где же спать мне?
– Я помню ваши слова, капитан: «Ты можешь не опасаться. Бабы так и липнут ко мне, так что мне незачем прибегать к силе», – произнесла она с ядовитой усмешкой, старательно копируя его ирландский акцент.
Шон уставился на нее с тупым недоумением. Он не ожидал такого. Казалось бы, после всего, что произошло, девчонка должна была бы испытывать к нему благодарность и не лезть на рожон. Он не понимал, что его влечет к этой истерзанной оборванке в лохмотьях. Но можно ли упрекать себя за то, что умеешь разглядеть бриллиант в куче навоза?