Сегодня и всегда
Шрифт:
Шон дал девушке возможность как можно больше спать, так как она была вся изранена, и к тому же страдала от морской болезни. Он подозревал, что она догадалась о том, что произошло у берегов Ирландии. Однако она не подавала вида.
На третий день она уже почти поправилась, на щеках появился легкий румянец.
– У меня для тебя сюрприз, – сказал Шон вечером после мытья посуды.
Выражение подозрения в ее глазах сменилось удивлением, когда он втащил в каюту сундук.
– Открой его, – предложил он.
Она слегка
– Это тебе, – произнес Шон.
– Мне? – переспросила она с живым интересом.
– Я купил эти вещи для своей сестры, – врал Шон, – но… тебе они нужнее. Она выше, полнее в груди, но, если ты умеешь обращаться с иголкой и ниткой, то подгонишь их под свою фигуру. Бери что угодно, а хочешь – все.
– Я не особенно-то умею шить.
– Ничего. Зато я умею, и буду помогать тебе по вечерам. Завтра мы снимем мерку и начнем с халата. – Шон подумал, как приятно ему будет прикасаться к ее телу, и увидел, что она вспыхнула.
Он понял, что они подумали об одном и том же.
– Но это расточительность с вашей стороны, – ее голос походил на тихое журчание, – почему вы дарите это мне, незнакомке?
– Неужели ты все еще считаешь меня незнакомцем, а? Ну и, кроме того, нельзя же тебе все время ходить в лохмотьях или моих рубашках.
– Да, конечно, – согласилась она. – Вы поистине удивительный мужчина.
Шон решил воспользоваться ее благосклонностью и решить еще одну проблему.
– Мисс Галлахер, сейчас вы чувствуете себя лучше, и нам стоило бы обсудить вопрос о том, как нам жить в одной каюте.
– Что вы имеете в виду?
– Где мне спать? Как я уже говорил, это единственная каюта на клипере, а я не могу до конца плавания спать только тогда, когда вы бодрствуете.
– Ну… мы можем как-то устроиться, капитан.
– Шон.
– Да, Шон. Мы ведь взрослые люди, и я доверяю вам. Я не возражаю против вашего пребывания в каюте… Мне пришла в голову одна мысль. Может быть, в углу положить перину, тогда вы могли бы спать, когда захотите, вместо того чтобы спать в кресле или на кровати в то время, когда я не пользуюсь ею.
– Да, конечно, это самое удобное, – саркастически ответил Шон. – И тогда я мог бы вас караулить.
– Ну, наверное…
– Да нет же, черт побери!
После того как она с такой легкостью определила ему, как собаке, место на полу, он понял, как будет трудно объяснить ей обычные простые вещи.
– Хотя я счастлив сторожить вас все время в течение нашего плавания, но такое тесное соседство в одной комнате не может остаться без последствий.
– Я… Вы… что вы имеете в виду?
– Мисс Галлахер, Шейла. Поймите: я мужчина, вы женщина. Мы находимся в замкнутом пространстве, и вы, должно быть, понимаете, что происходит в таких случаях.
Она побледнела так, что он снова подумал о ее невероятной
Его реакция на это удивила его самого. Он уже много дней твердил себе, что он в состоянии держать себя в руках, контролировать свои чувства, что она молода и беззащитна, и что только негодяй способен этим воспользоваться. Но все его благоразумные доводы улетучивались, как дым, при одной мысли о том, как он будет лежать рядом с ней.
Он надеялся, что она уступит ему. Почему бы нет? Ему еще никогда не приходилось прилагать столько усилий, чтобы затащить женщину в постель.
Он снова принялся рассуждать.
Допустим, она девственница. Но вот он смотрит на эти глаза, полные обещания, соблазнительный рот с легкой гримаской, и отвергает это предположение. «Ни одна воровка с такой внешностью не может остаться девственницей», – заключил он.
Он перегнулся через стол и дотронулся до нее. Ему страстно хотелось целовать и целовать ее, слышать свое имя на ее устах. Боже, как он хотел ее.
Она приложила пальчик к губам, как будто прочтя его мысли. При виде ее больших, как у оленя, глаз, в которых он прочел смущение, его охватило чувство вины.
– Извините меня. Я должен идти.
Он поднялся и коротко поклонился:
– Полагаю, что у вас было не меньше любовных историй, чем у меня, милая девушка.
– Но… я не понимаю.
«Не понимаю? Как она может понимать то, чего он сам не понимает?»
– Я не могу не думать о вас постоянно. Я целовал вас, я видел ваше тело. Боже, я даже прикасался к вам, правда, это была только забота. И даже если я зажмурюсь, перед моими глазами всплывает ваш образ, каждый дюйм вашего тела.
– Но… мы ведь думаем каждый по-своему, верно, капитан? – спросила она, беря его за руку, чтобы он не ушел. Держать себя в руках… – Встретив его взгляд, она смолкла.
Шон знал, что она безошибочно прочтет таящееся в его взгляде желание.
И она поняла. Ее рука упала.
– Мисс Галлахер, я не ручаюсь, что смогу сдержать себя без вашей помощи. Лучше не испытывать судьбу.
Она опустила голову, глядя на свои руки, сложенные на коленях, не стирая слез, текущих по ее щекам.
– Почему у вас такой вид, как будто я только что убил вашу любимую птичку?
– Вам что-то во мне не нравится?
– Не нравится? – «Боже, да эта девчонка просто чокнутая».
– Знаю, что я сейчас не очень-то красива, со всеми этими синяками и ссадинами, но почему вы хотите уйти от меня?
Он протянул к ней руки:
– Да слышишь ли ты, о чем я говорю? Я все время твержу, что ты мне нравишься, какой бы замарашкой ты ни была.
– Тогда почему вы меня покидаете? Она опять ничего не поняла.
– Ну, будь умницей. Я так хочу тебя, что вот-вот лопнут жилы. Вот пощупай! – Он схватил ее за руку и приложил к своему члену.
Она выхватила руку и влепила ему звонкую пощечину.