Сегодня-позавчера_4
Шрифт:
Роту уже два раза пополняли. Но, три раза ходили в атаки. Осталось столько, сколько осталось.
И вот я - жгу у немцев землю под ногами. Уже больше недели живу ночной жизнью. Днём - отсыпаюсь, а ночью - на промысел. Просачиваюсь к немцам, навожу там ужаса.
Я, так сказать, творчески подошёл к процессу. Не просто убиваю. А стараюсь делать из этого мистику. Можно часового просто зарезать, а можно - его же руки положить на нож. Типа - сам. Можно просто застрелить, а можно - как самострел. Можно просто подорвать землянку или подвал со спящими немцами, но можно и поизгаляться. Если дымоход у немцев - прямой, то опускаю в печь к ним противотанковую гранату. Мне запомнился эффект, который я случайно открыл при штурме
Можно просто закинуть им гранату в их "лёжку", но от неё - взрыв, сразу понятно - нападение. А можно - парочку бутылок с огнесмесью. Нам поставляют отличные бутылки. Их даже поджигать не надо. просто бросаешь - сама вспыхивает. Горит долго и очень жарко. Можно закинуть в огневую миномётчиками или пулемётчикам гранату, а можно - украсть пулемёт. Или стянуть трубу миномёта, оставив плиту - тяжёлая. Или просто и тупо - срезать прицелы. Не раз под ящики закладывал гранаты Ф-1. Поднимешь ящик - щелчок отлетающей скобы - последнее, что услышишь. Насколько действенно - не знаю. Разве услышишь взрыв одной лишь гранаты в грохочущем круглые сутки городе руин?
Зачем я это делаю? Из тех соображений, что того, что видишь и знаешь - не боишься. А вот чего не видишь, чего не знаешь - боишься. И ещё как! Что-то происходит у немцев, они это всем нутром ощутили. Что-то странное, оттого - страшное. Их воображение само им нарисует - чего надо бояться. Да так, что Хичкок - не справиться. Я, теперь, не столько немцев убиваю, сколько убиваю их нервы. Пусть бояться. Пусть не спят. Пусть вздрагивают от каждого звука, бояться собственных печей, своих дверей, ящиков, своих же ходов сообщения - везде возможны мины и растяжки. Пусть бояться неведомых русских диверсантов, что призраками ходят по их позициям, минируют всё, проводят ритуальные жертвоприношения. Пусть думают, что каждый угол, каждый камень, каждая яма - стреляет, взрывается, пусть им всюду мерещатся чубатые казаки. Или какой у них там стереотип про нас? Бородатый мужик в ватнике и будёновке, в красных галифе?
Да, я шарюсь по позициям немцев, как у себя в кармане. Иногда с собой беру Маугли - если нужна экстра-скрытность. Или группу бойцов, как караван гужевых осликов. Но, в основном - сам. Теперь я со всех тел срезаю награды и знаки различия. Собираю документы и жетоны. Особист научил. Чем, говорит, докажешь? И не только это беру. Мародёрство - форева!
А вот тема с экспроприацией незаконно экспроприированного - вообще всем пришлась по душе. Да-да, я ещё и мародёрничал в промышленных масштабах. Два раза проводил группу с мешками до немецких складиков. Резали охрану и уволакивали себе все их хомячьи запасы. Людей у нас нет, зато - не голодаем. Немцы нам ещё и с неба подкидывают на парашютах "киндер-сюрпризы". Такой большой контейнер из толстого прессованного пиломатериала, похожего на ДВП. Там - немного патронов, пара лент к пулемёту, десяток коробчатых магазинов к МР-40 и еда. Консервы и сублимированные порошки. Сухое молоко, порошковые яйца, мука, галеты, тушёнка, сосиски в банках, компоты ананасовые и персиковые. Настолько мы зажрались, что за кашей на кухню даже не ходили. Уже все ходили в шелках. Насколько кому хватило умения и терпения. Кто просто из парашютов наделал накидок, я вот, заморочился полноценным масккостюмом. А парашютные стропы - вообще чудо-материал. Как скотч или полторашка - миллион применений.
Последний раз нас пополнили позавчера. 27 человек прибыли искупить. Вчера атаковали приметный дом-пятиэтижку, стоявший как-то особняком, с четырёх сторон окружённый парком, когда-то обнесённым оградой, с дорожками, фонтанами, беседками. А после разрушения соседних зданий, дом этот вдруг оказался - стратегическим объектом. Контролирует большое
Сегодня я как раз из окрестностей этого дома и возвращался. Ха, в парке погулял. Ритуальный нож сегодня не был окроплён. Просто - разведка. И уже у самого порога - такое. Застрял. Считаю выстрелы.
А вот пулемёт и замолчал. К чему бы это? Не, меня на мякине - не проведёшь, пулемётчик этот - хитрый. Четверть часа назад чуть не подловил меня на таком же финте. Лежал бы я с дырявой башкой, как валяется моя зачехлённая каска. На ноже я её выставил, а он - с лёту сбил. Профи!
– Дед! Вылазь! Сняли того пулемётчика. Дёготь постарался, - кричит боец бывшего второго взвода.
Не верю. Высовываюсь на мгновение - обратно. Ничего. Группировываюсь, прыгаю с низкого старта. По пути подбираю свою пробитую каску. Не верю я. Никому. Пока не проверю.
Ищу ротного. Он - в провал бывшего окна, сильно расширенного попаданием снаряда, через стереотрубу наблюдает за давешним, злополучным домом. Рядом - последний из взводных, политрук и несколько "ветеранов" роты. Ага, планёрка.
– Не сильно ты спешил. Что застрял?
– скрипит ротный.
– Стреляли, - пожимаю я плечами.
– Ну, да. Не один ты такой ловкий. Вот и у немцев ловкач сыскался. Наших двоих положил, да у соседей - трое - сложились, восемь - госпиталь. Пиши на Дегтева представление в трибунал, - это ротный не мне. Политруку. Политрук кивнул, сел на осыпь кирпича, стал расстёгивать планшет.
– Чё застыл? Докладывай!
– а это уже мне.
Раскрыт кусок шпалер, чтобы не скатывался, придавлен гильзами от ПТР. На оборотной, светлой стороне этого куска обоев химическим карандашом засхематизированы окрестности пятиэтажки. Докладываю, тут же и дорисовываю. Ротный всё больше мрачнеет. Там пехоты немцев - до 50 голов. И ещё немцы в окрестных окопах - при 4-5 пулемётах, 2-3 миномёта, и 2 противотанковые пушки. И всё - с расчётами. Умножай на два. Огневые - под охраной - я не рискнул даже приближаться. Хотел прицелы срезать или замки, но вовремя учуял дух немчуры. В секретах сидят. Так что дом - нам не взять. Тридцать штрафников и сотня немцев. Все окрестности - пристреляны. А ещё у них там - снайпер обитает. Ползает по остаткам перекрытий крыши и 5-го этажа.
Ротный "крутит" трубку, сам. Связиста нашего - убили, когда устранял порыв линии. Тот самый снайпер и убил. Ротный докладывает, слушает, что ему говорит начштадив, мрачнеет, хочет ударить трубкой связиста, как это модно у наших командиров, но - нет связиста. Бросает трубку на землю.
– Задачу никто не отменяет!
– говорит ротный, когда успокаивается, более-менее, - обещает нас усилить. Не пополнить, а усилить. Людей, говорит, нет. Там Манштейна некому встречать, говорит. Пришлёт танковый батальон. Знаю я эти "батальоны"! Как у нас - рота! Трёх дюжин - нет. Рота! "Батальон". Не удивлюсь - если пешком придут. И толку от "мазуты" в пешем строю? Сложатся - сразу! Кенобев! Куда? Стоять!
Всё-то он видит! Не удалось свалить по-тихому. Сейчас, значит, запрягать будет.
– Сможешь ночью нас вывести к дому?
– Всех?
– Нет, блин, только комсомольцев! Ясен пень, всех!
– Так и поползём, как муравьи, цепочкой?
– Ты чё мне тут умничаешь? Вопросы задаёт! Ты мне ещё поговори! Задача тебе поставлена - исполняй! Через час - доложишь план. Что не ясно?
– Ничего не ясно!
– Кру-гом!
Так я и сам уже хотел. Есть, что-то, мне захотелось. Кушать. И до вонючего "укрытия" надо бы. Требования бренного тела как всегда приземляют, жёстко довольно, буйный полёт духа и мысли. Будем посмотреть, а также - покусать и потужиться. Эти вещи - взаимосвязаны. Человек, как шланг - открытая система. С этого края впихиваешь, с другого - вываливается.