Сегодня – позавчера
Шрифт:
Вот этот логистический узел мне и поручили развязать, расписавшись, таким образом, в собственном бессилии. Смешно. Я — старшина, они — верховная власть в области.
В карт-бланше Тимофея Парфирыча они добавили свои подписи, штампы своих контор, благословили.
И я поехал через всю область в полной уверенности в безнадёжности предприятия. Правда, через десять минут поездки уже спал, свернувшись калачиком на широком заднем диване.
Ясно, что полный облом. Типчик, в военной форме звания из интендантского сословия, даже слушать меня не хотел. «Не положено». «Взрывоопасно». «Не обеспечено». Посылал меня в Москву в Наркомат своего направления. Вот с… собака! На мою ксиву с грозными росписями глянул вскользь, презрительно
— Ну-ка, набирай номер своего вышестоящего начальника.
— Не «нукай», не запряг!
— Это пока.
— Что?! Я сейчас охрану вызову!
— И в больнице их навещать будешь. Набирай! Видимо, придётся с вами по-другому разговаривать. Как там его имя? А твоё? Да, позволяю! А что ты себе позволяешь? Набирай, говорю! Саботажник!
Пока он связывался, я достал блокнот, карандаш, демонстративно записал их ФИО. Этот протягивает трубку, в которую я, постаравшись не срываться на мат, изложил проблему, но в ответ услышал только просьбу прекратить заниматься ерундой и не отвлекать ответственных товарищей от дел.
— Так, всё с вами понятно, — я бросил трубку на стол, не спрашивая разрешения закурил, встал, стал ходить по кабинету. Двери кабинета распахнулись, влетели двое, типа ВОХРовцев, но выстрел моего ТТ в потолок заставил их быстро ретироваться. Начальник завода был бледнее простыни.
— Сидеть! Эй, там, дверь закройте! Не видите — серьёзные люди разговаривают.
Отправив окурок в открытое окно, я ногой пододвинул стул и сел так, чтобы разом видеть и дверь, и этого бледного поганца.
— Слышь, мурло, ты коммунист? Коммунист? Ну, тогда я тебе один анекдот расскажу. Но, сначала, предысторию. Ты ни разу не слышал фамилии Берия? Слышал? Уже молодец. Так вот, с началом войны под руководством этого человека, на базе осназа, была создана структура. Её представители присутствуют на фронтах, в тылу, везде. Они скрывают свои истинные имена, звания, рядятся в других людей. Цель у них одна — сообщать Ставке истинное положение вещей. Усёк? А теперь подумай — старшина, с подобной бумагой в руках, с росписями не маленьких людей, пришёл к тебе решать не маленький вопрос. Ничего не настораживает? Подумай. А теперь анекдот: было это пару лет назад. Два ведущих авиаконструктора, оба коммунисты, правда, один строит двигатели, другой — самолёты. Так вот, они никак не могут достичь компромисса по конструкции бронированного штурмовика. А курирует это направление как раз Берия. И вот, получив по шапке в очередной раз от Хозяина, Лаврентий Павлович собрал этих двоих и говорит им: «Если два коммуниста не могут прийти к единому решению в вопросе, касающимся обороноспособности страны, значит, один из них — враг. Мне сейчас некогда выяснять, кто именно из вас враг. Я вернусь через час». Конструктора пришли к единому знаменателю и прекрасный штурмовик ИЛ-2 уже есть в войсках, прекрасные отзывы о нём. А немцы его прозвали «Железным Густавом» и «Чёрной Смертью». Мораль сей басни такова: на мой взгляд, имеется прямой саботаж указания Ставки по наращиванию объёмов производства боеприпасов. Кто-то играет на руку врагу. И от тебя, точнее от твоих действий, зависит форма моего доклада моему командованию. Или я докладываю об окопавшихся врагах-саботажниках, или — о бдительных товарищах, сумевших своевременно проявить инициативу и решить проблему, добившись резкого сокращения транспортных издержек и, соответственно, увеличения производства боеприпасов. Рано или поздно, вопрос этот будет продавлен, но боюсь, что ты об этом не узнаешь — на таёжном лесоповале нет даже радио. Всё! Срок тебе — до утра. И скажи своим шавкам — пусть убираются с моего пути, пока живы. Меня они не остановят, а вот лишние дырки в телах им ни к чему. Надеюсь, больше не придётся встречаться.
Он крикнул. Я осторожно вышел из кабинета. Никого нет. Даже секретарши. От дверей заводоуправления к машине шел, ежесекундно ожидая выстрела
— Поехали, поехали! — шепнул я Ване, забираясь на задний диван.
— Как прошло?
Я тяжко перевёл дух.
— Сложно. Блефовал. Навыпендривался до неба. Если не прокатит — меня расстреляют. Домой, Вань. Что-то я уже неработоспособен.
Когда я в следующий раз был на заводе, там шло большое строительство — на базе корпуса эвакуированного цеха строили сборочный цех по оснащению боеприпасов. Прокатило. Потом меня вызвали в горком, где те же партийные боссы поблагодарили меня, наградили наручными часами, серебряным портсигаром с надписью: «Старшине Кузьмину В.И. за образцовое выполнение партийного задания», вязью подписи первого секретаря ВКП(б) области, и серебряной фляжкой в кожаном чехле, но с такой же надписью. Искренне и сердечно поблагодарил. Классные гаджеты. Угодили, так угодили.
— Так как же ты его уговорил?
— Анекдот рассказал. Рассказать?
Комплект брони был готов. К этому времени Марией Фёдоровной был сшит и бронник. На заводе, в стенах инструментального цеха, в присутствии массы заинтересованных работников была произведена первая сборка и примерка комплекта Индивидуального Защитного Комплекса «Доспех». Конечно, примерено мною. «Доспех» N1 — мой.
— Тяжёлый какой!
— А вы как хотели?
— Нет, так не пойдёт. Я — ладно, бык здоровый, но люди разные, для многих этот вес станет неподъёмным. Давайте сделаем так. А какие ещё бронелисты есть? 5 и 3 мм? А, нормально. Нагрудные большие пластины оставляем такими, хребетный каркас и перед — 3 мм, Каска из 3-х мм листа делается? Значит, хватит. Сколько это сэкономит? Процентов 40? Больше?
— И производство ускорится. Листы разных марок — легче сделать. А то 8-ми мм кончился бы быстро, и — жди, пока подвезут.
— Решено, так и сделаем. А листы формовали на горячую? А потом?
— Отпустили, нормализовали и слегка закалили. Поверхностную цементацию сделали.
— Молодцы. Приятно иметь дело с профессорами своего дела. Так, сварка у вас есть. Есть мелкоячеистая стальная низкоуглеродистая сетка?
— Да, песок через неё сеем.
— Снутри бронепластин этого комплекта приварите точечно. При расколе плиты, сетка удержит осколки.
— Это ещё вес.
— Знаю. Поэтому только на этом «Доспехе». А где образец N0? Тот, что из простой стали?
— Забрали его. Из НКВД приезжали, осмотрели всё и забрали.
— Странно, а мне ничего не сказали. Давно?
— Да, уже пара дней как. Так, Никитич?
Когда я появился, наконец, в расположении батальона, даже испытал некоторое удовольствие. Мой внешний вид породил эффект «слоу-мо». Это как в играх и фильмах время замедляется — всё замирает. В денном случае — с отвисшими челюстями.
Я — в пятнистых штанах с накладными карманами, в брезентовой, расстёгнутой, штормовке с большим капюшоном, из-под которой хорошо видны грудные плиты «Доспеха», в квадратной, бундесверовской, пятнистой кепи с изогнутым козырьком, наверное, выглядел настолько круто, что суета Казарм замерла. Меня обступили, засыпали вопросами. Бояринову подробно доложил-рассказал о моём виде. Бояринов был не слишком впечатлён. Но, критиковать не стал, пожав плечами.
Добрался до своей «берлоги», только приготовился погрузиться в проблемы роты — посыльный. Вызывают к комбригу.
Комбриг был в кабинете, но весь в пыли — явно с дороги. Я доложился.
— Садись, Виктор Иванович. Впечатлён твоими свершениями. И не только я. Но, сначала, приятные новости. Для меня, по крайней мере. Я прошёл переаттестацию и теперь — генерал-майор.
— Поздравляю вас, Александр Дмитриевич.
— Благодарю. Бригада наша переформируется в дивизию и входит в подчинение формируемой 61-й армии. Срок готовности — 1 декабря.
«Ага, как раз к контрнаступлению», — подумал я, но вслух сказал: