Сегодня вечером и всегда
Шрифт:
Приняв твердое решение, Кэйси почувствовала себя лучше. Она поставила себе условие: еще одна неделя – и все. В первый день нового года она уедет от него, от Элисон и начнет жить как жила – без них. Она была сильной. Она знала, что такое терять. К этому нельзя привыкнуть, но это можно перенести. Но на Рождество у нее будет семья, пусть хоть на одну неделю.
Она сидела на коврике в гостиной и смотрела, как Элисон пытается угадать, какие подарки лежат под елкой. При этом она стрекотала, как сорока: что бы это могло быть? Это обязательно должно быть вот это, и сколько сейчас
– Да ты спрашиваешь об этом каждую минуту. – И Джордан посадил ее к себе на колено. – Почему бы нам, собственно, не узнать, что там, прямо сейчас?
– О нет, дядя Джордан, так нельзя. – И она взглянула на Кэйси в надежде, что та радостно возразит ей. Тогда все сразу будет можно.
– Нет, нет, – сказала Кэйси. – Это будет большая обида для Санта-Клауса.
Элисон рассмеялась и прижалась к дяде.
– Кэйси, но ты же знаешь, что на самом деле Санта-Клауса не существует.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Вы, мисс Тейлор, – юный циник.
– Да? – Элисон задумалась над новым для нее словом. Протянув руку, она взяла маленький стеклянный шарик, в который был вставлен миниатюрный лесной пейзаж. Она перевернула его, и в шарике пошел снег. – Никогда еще такого не видела.
– Разве? – Джордан даже удивился, когда это она успела заметить игрушку. – Я нашел его на антресолях сегодня утром. Знаешь, это вещица твоего отца. Когда мы были маленькими, он любил в него играть.
– Правда?
– Ну конечно. Я подумал, что, может быть, тебе захочется взять его себе.
– Навсегда? – Она осторожно сжала шарик в пальцах и неуверенно посмотрела на дядю.
– Навсегда.
Эдисон опять повернула шарик, снег стал падать наискосок.
– Он любил снег, – задумчиво сказала она. – Когда мы жили в Чикаго, то играли в снежки. И он всегда позволял победить его.
Элисон снова прижалась к груди Джордана и задумчиво вертела игрушку то так, то эдак.
Кэйси молча за ними наблюдала. Значит, он постарался найти что-нибудь, принадлежавшее отцу Элисон, и подарить девочке на Рождество. Если бы она уже не любила Джордана всем сердцем, она бы влюбилась в него сию минуту. «Он добрый человек, – подумала она. – Кроме всего остального, он добрый человек – и это всего важнее».
Кэйси встала: пусть они немного побудут одни.
– Кэйси? – Джордан быстро взглянул на нее, и она остановилась.
– Мне нужно еще завернуть кое-какие подарки, – сказала она.
– А кто-то что-то говорил насчет нанизывания попкорна? – Джордан явно не хотел, чтобы она уходила.
– Попкорна? – Глаза у Элисон засияли. – На елку?
– Кэйси мне сказала, что рождественская елка никуда не годится, если на ней нет бус из попкорна, – заявил Джордан. – Что ты об этом думаешь?
– А можно их сделать прямо сейчас?
– Да я-то готов, но у Кэйси, кажется, есть еще какие-то планы. – Джордан был явно доволен своей уловкой.
– Я человек сговорчивый. – Кэйси сразу приступила к делу с обычной своей энергией. – Но нам нужно очень много ниток и три иголки. Сможешь это устроить, Элисон?
– Но ведь мы и поедим немножко, а?
– Конечно.
Элисон
– Иногда я тебя вижу насквозь, Кэйси. – Джордан встал и подошел к ней. – Ты чуть не плакала, но тебе не хотелось, чтобы я или Элисон видели твои слезы.
– Ты сделал ей замечательный подарок.
– Знаешь, я и в прошлом году встречал Рождество с Элисон, но мне и в голову не пришло подарить ей этот шарик.
Он взял ее лицо в ладони и долго смотрел ей в глаза.
– Не заставляй меня рыдать, Джордан. Что же я буду встречать Рождество в слезах. Это не дело.
– Я нашла. – На пороге стояла запыхавшаяся от бега Элисон. В руках у нее были пачка иголок и толстый клубок суровых ниток.
– Ну, наполовину дело уже сделано. – Кэйси подошла к Элисон, обняла ее за плечи, обернувшись к Джордану, сказала:
– Пойдешь с нами?
– Ни за что не пропущу такую возможность.
Когда они подошли к кухонной двери, Джордан заметил:
– Не уверен, что Франсуа это понравится. Для него кухня – святилище.
– Ерунда, – пробормотала Кэйси.
И они вошли.
Франсуа поклонился. Он не носил белого колпака, как предполагала Кэйси, но усы имелись.
– Мсье. – И он еще раз поклонился отдельно Джордану. – Чем могу служить?
– Франсуа, – начал Джордан. За прошедшие годы он не раз был свидетелем скандалов, которые устраивал капризный шеф. – Нам кое-что нужно сделать, чтобы украсить елку.
– Да, мсье?
– Мы хотим нанизать попкорн в виде бус.
– Попкорн?! И вы хотите иметь дело с этим попкорном в моей кухне?!
И прежде чем Джордан успел ответить, Франсуа разразился негодующей речью на французском языке.
– Франсуа? – голос Кэйси изменился до неузнаваемости.
Разгневанный хозяин кухни повернулся и напыщенно поклонился.
– Мадемуазель? – он был готов к бою, и усы его победно топорщились. Кэйси улыбнулась.
– Votre cuisine est magnifique [1] , – начала она на безукоризненном французском. Она хвалила его еду, плиту, полки, рабочий стол, набор кастрюль. Франсуа таял на глазах, при этом успевая с жаром ей поддакивать. Она изъявила бурный восторг по поводу всего его кухонного инструментария, особенно подчеркивая превосходное состояние ножей.
1
Вы прекрасно готовите (фр.)
Когда она завершила свой невероятный монолог, сияющий Франсуа поцеловал ей руку, опять поклонился Джордану и величественно удалился из кухни.
– Ну что ж. – Джордан взглянул на затворившуюся дверь, потом на Кэйси. Удивляться он уже не мог – устал. Она взяла сковороду и как ни в чем не бывало поставила ее на плиту. – Где это ты научилась так хорошо говорить по-французски?
– Моя напарница по комнате в колледже прекрасно говорила на нескольких языках. А где попкорн?
Джордан, пропустив ее вопрос мимо ушей, поинтересовался: